Как родилась идея сериала «Полет»?
Я ее никак не питчил. Решил написать пилот сериала по гамбургскому счету, то есть не думая, заинтересует он кого-то или нет. Я его написал и отправил замечательному креативному продюсеру и редактору Анне Гудковой, она показала пилот Валерию Федоровичу и Евгению Никишову — и им понравилось.
Этот продюсерский дуэт знаменит своими суперудачными работами. Если он в него поверил, то это уже половина успеха?
Безусловно, потому что эти продюсеры, во-первых, очень амбициозные, во-вторых, обладают вкусом и возможностью реализовывать те самые амбициозные проекты. Поэтому я всегда хотел с ними поработать и, конечно, был невероятно рад, что они заинтересовались проектом и мной лично.
Дэвида О. Расселла и Пола Томаса Андерсона вы упоминали как своих любимых режиссеров. Это отразилось в «Полете»?
Должен сказать, что, к огромному сожалению, я не вхожу в список тех, кто умеет с большим успехом заимствовать или учиться у других режиссеров. Я скорее снимаю интуитивно. А что касается влияния, то действительно есть режиссеры, которые мне просто очень нравятся, но при этом я понимаю, что так никогда снимать не буду. Есть еще и те, у кого я пытаюсь учиться — и это одна чеховская школа: Роберт Олтмен, Пол Томас Андерсон, Дэвид О. Расселл. И написав пять серий из восьми, я вдруг обнаружил, что чем-то это похоже на «Магнолию». По истории, а не по манере съемок. Но у меня не было цели снимать «Магнолию», просто потом я увидел что-то общее — вот и все.В финале «Магнолии» с неба сыпятся лягушки. А у вас есть элементы сверхъестественного?
Элементов сверхъестественного нет, но есть рок, судьба. Мне кажется, наш сериал похож на «Магнолию» тем, что у всех персонажей есть внутренний конфликт, демон, который не дает им жить.
Какие вы собираетесь предпринять в ближайшем времени шаги в новых проектах?
Мы сейчас будем снимать маленький фильм-драму по моему сценарию, и я же буду режиссером. Это история о человеке, у которого снова экзистенциальный кризис: герой вдруг понимает, что хочет помогать людям и начинает это делать...
И это разрушает его личную жизнь и карьеру?
Да.
А как вы решились на такую сложную картину в условиях, не самых благоприятных для вдумчивого кинематографа?
Надеюсь, он не будет таким уж сложным для восприятия. Насколько вдумчивым — покажет время. Просто в определенный момент я начал испытывать нравственное беспокойство и захотел его отрефлексировать: как и ради чего надо жить, как вести себя по отношению к людям, которым не так повезло, как тебе. Я попробовал на эту тему написать сценарий и вот сейчас попробую снять фильм.
Вы начинали как журналист, работая на редакторских должностях в самых разных передачах: от программы «Вести» до News Блок на MTV. Как перешли из журналистики в кино и что вам дал этот опыт?
От момента, когда я точно понял, что хочу заниматься кино, а не журналистикой, до момента, когда хоть что-то вышло, прошло десять лет. «Вести» стали для меня школой жизни, просто потому что я туда пришел еще немножко ребенком, а вышел уже довольно-таки взрослым человеком, привыкшим жить в состоянии стресса изо дня в день. Понятно, что можно как угодно относиться к этой программе (учитывая, что сейчас она стала окончательно пропагандистской), но, по крайней мере, тогда там работало много профессионалов высокого уровня, и соответствовать им было очень непросто. Тебе звонили в четыре утра и требовали организовать трансляцию из Афганистана при помощи телефона — это было абсолютно нормально.
А в какой момент вы сами стали тем человеком, который звонит в четыре утра?
А я, кстати, не звоню в четыре утра. Я человек деликатный. Мне важнее заинтересовать людей и собрать такую команду, чтобы их не надо было подгонять. Это когда-то получается, когда-то нет, но все-таки я стараюсь работать в этом стиле.
У вас есть метод, помогающий еще на стадии кастинга понять: сработаетесь вы с этим актером или нет?
К актерам такое вообще неприменимо. Кастинг имеет настолько колоссальное значение для итогового результата, что ты утверждаешь не симпатичного тебе по-человечески актера, а того, кто лучше всего сыграет конкретную роль. А дальше — да, с кем-то легче, с кем-то сложнее. Мне посчастливилось работать с очень хорошими актерами и одновременно крайне сложными людьми. Но знаете, все можно вытерпеть ради того, чтобы потом прийти в монтажку, увидеть этих актеров на экране и влюбиться в них.Не называя имен, скажите, что вам пришлось вытерпеть? Например, на съемках сериала «Полет».
Без комментариев. (Смеется.)
Фамилия помогала вам или мешала на протяжении карьеры?
Скажу честно: когда-то помогала, а когда-то — мешала. Для одних фамилия Тодоровский означает, что ее обладатель что-то умеет — в таких случаях она помогала. Есть и очень распространенное мнение, что если Тодоровский — то, наоборот, не умеет и не имеет ничего за душой, потому что он просто сын, внук, мажор и, значит, пустой человек. В таких случаях фамилия мешала, особенно в самом начале, когда я пытался стать сценаристом и прямо видел, как некоторым людям было приятно не заплатить мне или не взять меня на проект просто потому, что они завидуют успеху моей семьи.
Ошибаетесь: когда я только начинал, меня неоднократно кидали на деньги, как многих других начинающих сценаристов.
Насколько сейчас улучшается ситуация в индустрии?
Иногда мне кажется, что сегодня платформ и кинокомпаний чуть ли не больше, чем авторов, способных что-то толковое написать. Поэтому сейчас, если вы можете хоть что-то, хоть чуть-чуть талантливо написать или снять, то будете востребованы. Если, конечно, вы не сумасшедший. Проблем с трудоустройством для сценаристов и режиссеров я не вижу: раз в неделю звонят знакомые продюсеры и просят посоветовать кого-то, потому что ужасно не хватает людей.
Насколько сериальная индустрия свободнее, чем большой экран и полный метр?
Думаю, сериалы гораздо свободнее просто из-за того, у них есть свой зритель. Есть ли зритель у российского полнометражного кино — философский вопрос: у каких-то есть, у каких-то нет, и каждый раз большой вопрос, появится ли этот зритель, готов ли он будет заплатить деньги в кинотеатре. И поэтому из-за страха провалиться в прокате или не понравиться отборщикам фестивалей пространство, в котором кино существует, все время сжимается. У сериалов все равно найдется какой-то зритель, и затраты отобьются хотя бы частично. И вообще, как выясняется, зрители в нашей стране готовы смотреть очень разные сериалы, поэтому, конечно, в этой индустрии свободы гораздо больше.
Как вы относитесь к тому, что многие зрители поглощают сериалы и фильмы «на бурундучках», на убыстренной скорости?
С одной стороны, обидно, конечно, потому что вряд ли создатели сериалов хотят, чтобы их творения смотрели на быстрой скорости. Но с другой стороны, «на бурундучках» очень хорошо проверяется сценарная структура: примерно понятно, как снято, как играют актеры, а история все равно остается. Поэтому думаю, что, если интересно смотреть «на бурундучках», значит, сценарий хороший.
Мне кажется, русские сериалы — в первую очередь на платформах — становятся модой и социальным явлением. Если бы меня спросили несколько лет назад, я бы сказал: заграничные сериалы — да, наши — нет. Сейчас же наши сериалы постепенно, как и во всем мире, становятся частью жизни нормального горожанина. Поэтому «на бурундучках» или нет, на айфоне в метро или на домашнем кинотеатре — все равно это замечательный знак, которому я рад.
В меню «Нетфликса» все больше русских названий. Есть ли у наших сериалов потенциал стать глобальным явлением?
Думаю, если все будет продолжаться, как сейчас, то потенциал, безусловно, есть. Профессиональная среда потихонечку растет. Может быть, не так много невероятных прорывов, но я вижу улучшения. Поэтому, если в этом бизнесе будут деньги и талантливые продюсеры, постепенно наших сериалов на том же «Нетфликсе» будет больше и больше. Я в это верю.