Расскажи про переиздание своего альбома 1997 года «Rushun Roolett».
Многие сходятся в том, что это был самый центровой альбом для той эпохи. Oxxxymiron мне отписал: «Кайф! Это какой-то свой язык, вообще очень интересно». Реальность, которую мы рисовали, основывалась на видении мира через окно американского рэпа. Нам было лестно осознавать себя частью его. Исходник альбома нашли чудом — ведь он выходил только на кассетах. Теперь альбом серьезно отмастерили в студии, он звучит классно и на удивление имеет очень актуальный звук. Я в другом интервью уже сказал, что пришло время настоящей корневой рэпчины в ее чистом хардкоровом виде. Когда рэп появился, он сначала искал соприкосновения с другими жанрами, а потом понял ценность своей непохожести на все другие стили и стал концентрироваться на том, что его выгодно от них отличает. Его расцвет — золотая эра, а потом вторая золотая эра — пришлась на начало-середину 90-х. И вот тогда мы как раз созрели, это был наш ответ из Зюзино и Останкино всем американским сэнсеям.
Сейчас опять возвращается ценность тяжелой, нудной, антимузыкальной музыки — со скрэтчами, мучением пластинок, с замедлением или ускорением сэмплов. Это такая постмодернистская археология с намеренно подвальным звучанием и нарочито искаженными голосами. Очень прикольно.
А мне казалось, что в рэпе доминируют женоподобные чуваки в колготках, которые голосят на автотюне.
Ты видел номинантов на «Грэмми» в этом году? У меня в основном американская таймлайн-лента на фейсбуке, и там все угорали: что случилось в этом году с «Грэмми»? Номинация «Рэп» не выглядит как музыка стриптизеров, один андерграунд! Все происходит от обратного, и думаю, что этот женоподобный, как ты говоришь, автотюн был ответной реакцией на токсичную маскулинность рэпа 90-х, где настоящие пацаны с золотыми зубами и пистолетами. Молодые ответили таким своеобразным панком, им же главное — не нравиться родителям. Они протестовали таким образом, но это уже так давно происходит, что всем надоело, и сейчас сотни групп новой волны (она называется «нео-нуар») исполняют какое-то мясо. У них настолько жесткая соревновательная среда, что там принято выпускать по восемь альбомов в год.
И на этой волне ты еще выпустил альбом, вдохновленный Мохаммедом Али.
Да, и он абсолютно в духе «золотой эры». Ко мне пришло понимание, что делать неуютные для себя вещи, выход из зоны комфорта — это, конечно, круто. Но иногда надо сделать, то что нам привычно, чтобы расцвести и показать полную мощь. Я подумал: почему бы не сделать альбом в том жанре, в котором я работаю десятки лет и в котором досконально разбираюсь? Период конца 80-х-начала 90-х сформировал меня, в этот период создавалась философия этого движения, связанная с судьбой черного народа.
Blacktivism.
Думаю, что нам — русским, советским людям — это очень близко. Примерно в одно время у них отменили рабство, а у нас — крепостное право.
Что будет на концерте 21 января в клубе «16 тонн»? Песни с альбома ALI?
Да, ведь я много выступаю в клубах, где песни из этого альбома почти не звучат, потому что они идейные. В основном на сцене я делаю пати, а не вправляю мозги людям, которым не всегда это нужно. Я много раз выступал с живыми музыкантами, но здесь будет классическая форма: только диджей и два эмси. Крутейший диджей — DJ Топор, а на микрофонах я и мой хайпмэн — с такими составами начинался хип-хоп.
Оно и недорого выходит по сравнению с живой группой.
И работает. На «Вечернем Урганте» мы всегда выступали под аккомпанемент «Фруктов», а последний раз их редактор говорит: «Нет, давай сделаем по-нормальному, лампово» — и я читал под диджея. У меня сейчас происходит осмысление будущего концерта: думаю, сперва будет представление этого альбома — более театральная часть, а потом — мегамикс хитов, пати.
В нулевые хип-хоп стал мейнстримом в России благодаря твоим усилиям и, наверное, некоторых продюсеров и телеканала MTV.
И МУЗ-ТВ — две равноценные башни.
Я разговаривал с виджеями MTV, они отказывались считать МУЗ-ТВ равноценным.
Они ангажированы. Я тоже был ангажирован, когда мы запустили сериал «Клуб». МУЗ-ТВ от меня отказались, потому что я считался «человеком MTV».
Прямо отказались крутить твои клипы?
Самые громкие не показывали. «Будущие мамы» не могли крутить, потому что там рекламировался сериал «Клуб». Но они не могли совсем не показывать меня, поэтому делали это очень точечно. Я даже помню интервью, где на вопрос «Почему везде Лигалайз есть, а у вас нет?» представитель «Муз-ТВ» заявил: «Не из-за его ангажированности: мы просто поставили его клип, и рейтинги оказались плохие». Но это очень неубедительно звучало.
В тот период ты был причастен и к сотворению кумира по имени Децл?
Да, тогда я был подписан на лейбл Mix Media, который находился даже в одном офисе с МУЗ-ТВ — в то время более мощным каналом, MTV только-только появлялся. Я был участником объединения «Bad B. Альянс» и группы «Легальный бизне$$». Cначала у нас поперли клипы, где засветился Децл, и потом попер сам Децл.
Толмацкий — он как русский Suge Knight?
Толмацкий — крутой чувак, смекалистый молодец. Он смекнул про хип-хоп раньше всех, ему помог его малолетний сын, который танцевал брейкданс. Толмацкий стал обзванивать ключевых фигур: Влада Валова, Da Boogie Crew и Лигалайза тоже, потому что меня нельзя было не заметить в то время. Децл появлялся параллельно на МУЗ-ТВ и MTV, потому что Борис Зосимов и Саша Толмацкий — кореша.
Сейчас многие даже не знают, что MTV Russia существует. Значимость музыкальных каналов, да и просто телеканалов уже смешная. Кому-то даже трудно понять, что значило для артиста появиться на музыкальном канале со своим клипом, а тем более быть в ротации каждые полчаса, иметь по три клипа одновременно во всех топ-10. Да и снять клип — это как снять голливудский фильм, тысячи долларов!
При этом за концерт ты получал 200-300 долларов?
Но на клипы не я тратил деньги, потому что весь продакшен делала компания. В 90-х месячная зарплата многих составляла 100-150 долларов, так что 200-300 долларов за концерт — это было до фига. Но со временем начинаешь понимать, что это только маленький процент от реальной суммы гонорара, что люди вокруг могут думать не только о победе хип-хопа, но и о своей коммерческой выгоде, и что надо читать, что подписываешь, да и просто себе знать цену. Но я был хитрый и подписал контракт не как Лигалайз, а от имени группы «Легальный бизне$$».
Ты придумал группу, чтобы сохранить свое сценическое имя за собой?
Верно. Если бы я подписал контракт как Лигалайз, сейчас у кого-то была бы бумажка, по которой я отдал бы свое имя и образ на 50 лет. Но я придумал подписаться как «Легальный бизне$$», подтянул N’Pans в эту кабалу и спрятался за его широкой черной спиной. Это шутка, конечно: у нас прекрасные отношения и с Толмацким, и с Пансом.
Но тем не менее вскоре ты покинул Россию?
У меня такое бывает периодически — я по натуре дауншифтер. Люблю все отменять, обнуляться и по новой. Иду необычными, сложными путями.
Это был твой каприз — взять и уехать — или тебе требовалось что-то переосмыслить?
Скорее порыв, но я, конечно, могу сейчас это все облекать смыслами. Я вообще всегда был знаменит несколько иррациональным поведением. Надеюсь, с тех пор стал чуть-чуть поумнее.
Ты ввел в моду коммерческий хип-хоп — с ювелиркой, тачками, R&B-элементами. Логично было бы тщательно выстраивать карьеру в этом направлении, а тебя бросало в крайности…
Это всегда был эмоциональный порыв: мне нужно было следующим альбомом опровергать предыдущий. И я действительно ощущал миссию: хотел выбраться из рэпа про подъезды и корты на новый, коммерческий уровень. За это я подвергался хейту, чему даже рад, потому что это только добавило мне силы.
Недавно я стал каждый день делать в инстаграме пост про альбом и писать маленькую заметку о том, как я вижу его сейчас. И вот в течение одной недели у меня было, допустим, три поста и три обложки альбомов, а под ними — огромное количество эмоций людей разных сегментов аудитории, даже конфликтующих между собой взглядами. Это очень странно: аудитория одного артиста не находит никаких общих точек, они не любят ту музыку, которая нравится людям из соседнего поста, а конкретно этот альбом обожают и говорят: «После него для меня Лига умер». Потом еще столько же людей пишет то же про другой альбом и столько же — про третий альбом. В какой-то момент я понял, что надо идти вперед, придумывать новое, но самые лучшие идеи из моей пестрой дискографии брать с собой и выровнять эту историю в единую…
Загогулину?
Загогулину. И придать ей какой-то вектор. Мне кажется, альбомы, которые я выпустил после камбэка («Живой», «Молодой король» и ALI), тоже рассчитаны на полярные аудитории. «Молодой король» совсем другой, там хаусовые биты и темп 120 bpm…
Воображаю, для скольких фанатов ты «умер» после этого альбома.
И многие называют его любимым тоже. А альбом ALI напоминает о временах П-13. Мне не нравятся термины вроде «отступить назад», я хочу просто продолжить тот вектор социально направленной музыки, цепляющей не мелодичными хуками, а текстами, ритмикой читки. Шестиминутная песня «Застой 2.0» с одним повторяющимся сэмплом без единого припева — это одна из самых громких моих песен. Мне режиссер говорил, что шесть минут никто не будет слушать.
Я вчера отслушал целиком в метро и даже не подумал о том, что он однообразный, притом, что люблю разнообразные.
Ну это то, за то что мы рэп полюбили.
Про ваш совместный с П-13 альбом я читал, что ты записал его на кухне в Праге, вернулся в Россию и продавал его…
За 30 000 долларов. В итоге он вышел с той же командой Саши Толмацкого, но уже без лишних посредников. То есть Саша был так же заинтересован в продвижении альбома, как и я — это такая элементарная схема «фифти-фифти». Мы взорвали музыкальный рынок странным, неформатным на тот момент жанром, заработали очень много денег — и остались друзьями. Хотя недостаток юридического и творческого опыта запросто может привести к конфликту, если материал становится востребованным.
Так было с объединением «Bad B. Альянс»?
Да, сразу началось: «Кто главный?», «Я все сделал, а меня не ценят» и так далее. На этот раз я заключил контракт совсем по-другому, и П-13 стал первой ласточкой. После него была еще пара андеграундных альбомов, которые в свою очередь были ласточками уже к моему сольному альбому.
К XL.
Да.
Не секрет, что твой друг Толмацкий не стеснялся иной раз намекнуть на свои связи с братвой.
Он с тех пор изменился, переформатировался. А в 90-х иначе было невозможно вести дела: человек, чтобы его уважали, обязан был уметь предоставить и такой аргумент тоже. Поэтому за ним тоже закрепилась такая слава, и на ней в то время базировался авторитет. Сейчас совсем другие правила. Но Шуга Найта ты не зря припомнил.
Ты следил за эволюцией Децла в Le Truk, как он погружался в андерграунд, и сопереживал ли ему?
Я относился к нему как к младшенькому брату, что ли, а иногда наоборот — он мог ляпнуть что-то настолько продвинутое, чему мне еще стоило поучиться. С другой стороны, Децл действительно воспринимал нас как сэнсэев и подражал во многом, а я в нем видел себя как в зеркале. Не исключено, что он подсмотрел и повторил мой путь от «Bad B. Альянс» к П-13 — я, кстати, задумался об этом только сейчас, во время интервью.
Помнишь, когда ты с ним разговаривал последний раз?
Буквально за неделю до его ухода. У меня эта переписка до сих пор в мессенджере, я ее проглядываю с очень теплыми чувствами. Кирилл был человеком сложным, конфликтным. Он на меня обиделся и заблокировал в соцсетях, а я об этом узнал через пару лет — оказывается, он что-то себе напридумывал. Такая у него была безапелляционная манера общения с миром. Я очень рад, что Кирилл пошел мне навстречу, и благодарен судьбе, что мы расстались на правильной теплой ноте.
Хочется всем сказать: если вам дороги люди, с которыми у вас конфликт, то развязывайте скорее эти узелки. У отца Кирилла это не получилось, и я представляю, каково ему сейчас. Причем вина не его, а безапелляционной манеры общения с миром у них обоих. Два абсолютно одинаковых человека, два упрямых барана уперлись рогами — и ни в какую. Я другой, либо врагов не наживаю, либо устраняю вражду. С тем же Владом Валовым, с которым у нас долго шла война, мы вышли на сцену год назад, пожали руки, выразили друг другу уважение… Даже поцелуй был запечатлен: я его чмокнул в щеку смачно, а легендарный фотограф Вася Кудрявцев этот исторический кадр сфотографировал. Поцелуй года облетел интернет — два старпера ударили по гомофобии. (Смеется.)
Сейчас я благодарен и этому периоду тоже, потому что в интернете появился blogspot — вся редчайшая дискография. Я меломан и, до того как записал свои первые рэпы, собирал кассеты и изучил это энциклопедически досконально. Но в юности мы выменивали кассеты, а теперь все по-другому: нажал на кнопку — и у тебя есть любой старый альбом. Я поселился в интернете и в iPod 120gb. Такой вот период затворничества.
Мне показалось, ситуация в стране вдохновила тебя начать еще одну хип-хоп-революцию. Ты «свободе свою лиру посвятил».
Оглядываюсь сейчас назад и понимаю: я вытаскивал себя за волосы из болота, потому что иначе оставалось разве что спиться. Надо было вернуть самоуважение, и это оказалось очень сложно: только в 2014 году, после трех альбомов, началось постепенное возвращение в форму. А политическая ситуация увлекла меня в процессе прояснения мозгов и возвращения интереса к тому, что происходит вокруг.
Мне кажется, я стал умнее и перестал быть отшельником, который закрывается от всего. Начал соображать, смотреть, интересоваться, но сначала думал, что неправильно говорить об этом, повинуясь абсолютно идиотскому стереотипу «Не лезьте вы в политику — пойте песни!» Но не бывает актуального искусства вне политики — любое искусство, если оно работает для тебя в данный момент времени, политическое.
Во мне долго копилось то, что я запрещал себе говорить. Запрещал себе делать настоящий рэп, потому что я вроде мейнстримовый артист и надо мной довлел образ гламурного Лигалайза. Мне пришлось за ним следовать до какого-то момента, пока я не приручил его, и лишь сейчас могу сказать: образа уже нет. Я перестал отказывать себе в праве делать ту музыку, которая мне нравится, и говорить о том, что меня по-настоящему волнует, — и вдруг открылся поток. Поэтому альбом был записан быстро и стал самой сильной и до боли искренней моей работой.