«Мечты о великанах» (He Dreams of Giants)
Сказка о потерянной творческой молодости. Предыстория известна. В 1989 году Терри Гиллиам задумал снять свою версию «Дон Кихота». За тридцать лет он успел запустить съемки (сорвались из-за наводнения и открывшейся межпозвоночной грыжи у Жана Рошфора. — Прим. SRSLY), несколько раз приблизиться к производству (все отменялось фактически за один день до) и наконец в 2018 году выпустить законченный фильм. Авторы «Мечт» ради драматургии немного привирают в кульминации, представляя историю проекта-колосса (к сожалению, на глиняных ногах) путешествием творца через тернии к двадцатиминутной овации на Каннском кинофестивале. Подвох в том, что на гала-премьерах аплодируют более-менее всем, и в большей степени этот успех — не заслуга самого фильма, а результат индустриального уважения к нечеловеческому преодолению обстоятельств на протяжении нескольких декад.
«Мечты» — портрет художника на излете. На хроникальных кадрах полный энтузиазма режиссер находчиво дает многочисленные интервью в доброй сорокалетней зрелости. Но время жестоко — на площадке суетится человек, измученный болезнями и возрастом и готовый перешагнуть через седьмой десяток. Гиллиам со слезами на глазах смотрит отснятый материал «Дон Кихота», когда в нем играл Джонни Депп. Неназванная, но очевидная мысль «что было бы, закончи он тогда съемки», тяжкая ноша, которую приходится нести. Постановщик безудержно матерится, закатывает глаза и раздражается, но продолжает снимать, как бы ни противился результату. Это не порыв гения, а преодоление. «Мечты» — фиксация триумфа воли. Гиллиам смог, он настоящий Дон Кихот, потому что сразил свою ветряную мельницу, а все остальное уже не так и важно.
«Плывем, мужики» (Swimming with Men)
Эрик (Роб Брайдон) устал и озлобился. Он попусту изводит свою супругу, подозревая ту в романе с начальником. На работе склоняют к финансовым махинациям, серое небо над головой только раздражает, а сын-подросток вроде бы не очень уважает.
Душеспасительное действо, устроенное несколько хитрее, чем «Непотопляемые» Жиля Лелуша. У французского фильма была та же тема: кризис среднего возраста, синхронное плавание, некий мало кому нужный чемпионат как поощрение, без которого жизнь совсем отсыреет. Режиссер Паркер апеллирует к нездоровой и абсурдной агрессии отчаяния и подкупает исповедальной интонацией. Он отсекает лирические и сентиментальные излишки, мужчины возвращаются в бассейн, потому что дома то счастья нет, то одиноко. Смеяться хочется вопреки, на экране грустные великовозрастные герои пытаются помочь друг другу, так как индивидуалистам уже не выплыть. Возраст берет свое, семейное счастье — брак, незакрытый гештальт дать в морду источнику ненависти. Разрядка — опуститься на дно бассейна, сакральный ритуал, на пару минут уводящий от этой мирской суеты в глубины подсознания. Все бегут от реальности, так как спрятаться, нырнув с вышки, куда проще, чем посмотреть в глаза любой из тягот. Но, взявшись за руки, можно и побороться. Пока не один — море по колено.
«Для Самы» (For Sama)
Пятилетняя хроника жизни в Алеппо. От свадьбы до рождения ребенка. От войны до призрачной надежды на завтрашний день.
Документальное послание девочке, которая вырастет на обломках старого мира. В кадре детей просят покрасить в яркие цвета покореженный школьный автобус. Образ доходчивый, случившееся накануне забыть невозможно, можно только пережить. Фильм — обращение к светлому будущему, которое не может не наступить, пока появление на свет нового человека, а не начавшаяся война, делит жизнь любящего родителя на до и после. Сама — маленькая дочь Ваад Аль-Катеб, режиссера фильма. Дневник без стыдливых монтажных компромиссов: пол в крови, плачущие подростки, взрослые, старики, все молятся о спасении и мире, валятся потолки, рушатся многоэтажки. Летопись хаоса, впечатляющая вне зависимости от идеологических позиций, приверженности любой стороне баррикад и прочим сложностям игр ума. «Для Самы» — это скорее про сердце.
«Роуз» (Rose: A Love Story)
Сэм (Мэтт Стокоу) ежедневно выходит на охоту. В силках бывает пусто, но иногда получается поймать мелкую дичь. Роуз (Софи Рандл) из дома не выходит. Она вампир: ест сырое мясо на ужин, иначе в ней просыпается зверь. Все меняется, когда в ловушку вместо очередного кролика попадает Эмбер (Олив Грэй).
Режиссер Шеридан на протяжении семи лет снимала короткометражки, потому «Роуз» — дебют эмоциональный, с явной аффектацией. Расчет за годы, когда хотелось сказать слишком многое, но возможности не было. Сила момента: ненужные приметы времени (изоляция, созависимость) внешне актуализируют вечную историю болезной любви. Суть неизменна, в лесных сторожках запирались и до пандемии (выход фильма сейчас — совпадение), а чувства всегда были материей непростой, неоднозначной и жестокой. Все не так, и все не то, когда твоя девушка больна. Сэму не жалко и своей крови, да Роуз мало что может помочь. Приступы, когда выступают вены и клыки купировать сложно. В отношениях все больше равнодушных вздохов, а не благодарных взглядов. В кадре понятная параллель с пиявкой, которая до поры до времени мирно паразитирует. Очищение — романтическое облагораживание, Сэму есть зачем жить, хоть это и будни на разрыв аорты.
«Мейкап» (Make Up)
Рут (Молли Уиндсор) спешит к своему бойфренду Тому (Джозеф Куинн). Промозглая зима на курорте в Корнуолле. И одного дня не проходит в относительной идиллии. Сначала девушка находит повод для ревности, а после окончательно запутывается в себе.
Поводы что-то подозревать у всех возрастов разные. Рут находит длинный рыжий волос, но то зов другой девушки/природы/личности. Первые сорок минут «Мейкап» развивается по законам медлительного психологического хоррора про беснующихся чертей в сознании. Ногти ломаются, с телом что-то происходит, в окнах чудится всякая ерунда. Ветер завывает, дешевые фургончики отапливаются плохо, на душе не лучше, чем в холодные ночи за стенами. Но вскоре Рут начинает искать не любовницу Тома, а саму себя. То на близлежащем берегу, то в гостях у милой и вежливой молодой соседки. Легче всего прикидываться кем-то там, где тебя никто не знает. Стоит примерить парик — на вечеринку у костра идет некто новый. Режиссер Окли тасует жанры и подтексты, временами заигрывается, но вполне в духе нездешней (во всех смыслах) Рут.