Скоро состоится вечеринка по поводу запуска Vereja в КМ20 — одном из главных концепт-сторов Москвы, что для любого бренда, тем более такого молодого и камерного, как Vereja, — знаковое событие. Незадолго до этого важного для них дня мы встретились с Машей и Игорем, чтобы поболтать и про сам запуск, и про то, как развивается их бренд, и про перспективы модной журналистики, и про то, как трем людям пройти на показ по одному пригласительному.
Маша: С тех пор поучаствовали в Cosmoscow (ежегодная ярмарка современного искусства в «Гостином дворе». — Прим. SRSLY), у нас там был стенд, где мы показали проект фотографа Эмми Америки. А после того, как КМ20 заказал вещи Vereja — занялись их производством. Это что-то настолько новое, и мы поняли, что не сможем одновременно совмещать две деятельности (галерею и Vereja. — Прим. SRSLY). Решили сначала расквитаться с КМ, потом будем думать про галерею дальше.
Игорь: У нас ручное производство, и никто из тех, с кем мы общались, не знал, как производить вручную партию вещей, и не мог посоветовать конкретных мастериц, поэтому мы ломали себе голову, как это все сделать.
И как успехи? Нашли?
Маша: В результате мы просто вешали объявления на YouDo, «Яндекс.Услугах» и «Ярмарке мастеров»: постили фотки и писали, что нужно связать. И нашли довольно много мастериц — около двадцати.
Игорь: Но кто-то делал хорошо, кто-то плохо…
Маша: Кто-то вообще сливался на полпути.
Игорь: А, например, те, на кого были самые большие ставки, не поняли, что нужно сделать, и связали не совсем вау.
Маша: Но в целом это было довольно прикольно. К нам приезжали очень разные женщины. Некоторым хотелось поболтать, и они рассказывали всякие истории своей жизни: кто-то с какой-то семейной историей (из серии муж влюбился в другую), кто-то собирает деньги на лечение родственника — короче, все такие разные, но большинство просто очень любит вязать и не представляет без этого жизнь.
Получается, у вас нет серийного производства, каждая вещь уникальна?
Игорь: Есть похожие вещи, но в целом все очень зависит еще и от человеческого фактора — даже от настроения.
Маша: Мне нравится, что появилась куча всяких дел, которыми мы раньше никогда не занимались. Когда производишь вещь, тебе надо сделать еще и, например, разные бирки, в нее вшитые. Их приходится заказывать в разных местах, потом нашивать. Параллельно разбираешься во всяких тканях, нитках — я теперь знаю много новых для себя слов, типа «оверлок» и так далее.
Еще нам наша подруга Настя Сотник подарила подшивку советских журналов — 80-х и других годов — про вязание. Там есть абсолютно безумные вещи! Безумные — в хорошем смысле, в том плане, что очень крутые.
Игорь: Мода 70-80-х вообще очень вдохновляет.
Видела Ольгу Карпуть (основательница КМ20. — Прим. SRSLY) на Cosmoscow в платье Vereja — вы тогда уже знали, что КМ20 будет закупать ваши вещи, или это как раз стало для вас неким знаком благоволения, после которого вы решили, что надо действовать?
Игорь: Нет, на тот момент заказа еще не было, но к нам уже приходили Саша Боголюбская и Надя Зеленова (команда КМ20. — Прим. SRSLY) познакомиться, посмотреть вещи.
Маша: Мы уже тогда что-то обсуждали, но еще ничего не было подтверждено.
Игорь: Когда Оля вышла в нашем платье, меня просто трясло. Про нас и до этого много писали, но когда пишут непосредственно про одну твою вещь, да еще и на Ольге Карпуть — лучше придумать нельзя просто ничего. Я лежал на кровати и думал: «Нет-нет, я не верю», а Маша параллельно скидывала мне ссылки из разных телеграм-каналов и с сайтов, где писали что «Ольга Карпуть вышла в платье Vereja».
Маша: Она надела наше платье и пришла на наш стенд на Cosmoscow, а потом сказала Саше Перепелкину (редакционный директор The Blueprint. — Прим. SRSLY), что у нас будет проект с КМ (причем он узнал об этом первым, а не мы). В тот же день «Блюпринт» написал, что мы обвяжем им примерочные. Так мы обо всем и узнали. (Смеется.)
То есть вы узнали об этом из «Блюпринта»?!
Игорь: По сути — да. Но сплетни какие-то начались сразу после того, как Оля вышла в этом платье. Забавно.
Сложно вообще бренду зайти в КМ20?
Маша: Мы не можем говорить вообще про все бренды, но нам было несложно.
Как думаете, связано ли это с тем, что у вас уже есть коммуникации в этой сфере?
Игорь: Конечно, связано. Наша подруга-стилист Настя Клычкова общается и с пиаром КМ, и все ее клиенты закупают там вещи. И вот Настя скинула команде КМ20 пригласительные на нашу выставку. Прийти они не смогли, но с брендом в целом познакомились. Потом мы еще начали везде мелькать. Думаю, легко зайти, когда у тебя какой-то необычный, интересный продукт. Если ты ведешь очередной «бежевый аккаунт», как сейчас все делают, то, скорее всего, это невозможно. А по поводу Vereja — если честно, я сам не был до конца уверен, что меня смогут понять. Поэтому коллекция, представленная в КМ20, — это мои фантазии, адаптированные под жизнь.
Маша: Причем наша первая встреча с КМ20 была по другому поводу. Помню, шли туда и думали: «А вот представляешь, зайдем мы когда-нибудь в КМ, а там наши вещи висят?!»
Маша: Проходит два месяца, и абсолютно неожиданно эти мысли воплощаются в жизнь!
Визуализация!
Игорь: Это очень странно: мы даже не думали ни про какое другое пространство, мы думали именно про КМ. И прикольно, что сохранился «Куб» с выставки — мы так называем то полотно, которое было натянуло на кровать Маши. Мне нравится, что он начинает жить какой-то своей жизнью. Надеюсь, скоро он появится на каком-нибудь доме или памятнике.
Маша: Нет! На здании Dover Street Market! Это моя мечта.
Игорь: Ну… я хочу дом! А потом мы и Dover Street Market весь накроем!
Как в «Войне миров»! Когда там какой-то красный мох покрыл планету.
Игорь: Да-да-да, вот так! (Смеется.) Кстати, надо пересмотреть.
А вы делали какую-то капсулу для КМ, или они просто закупили те вещи, которые у вас уже были?
Маша: У нас были сэмплы — все сделано в единственном экземпляре. Они пришли, посмотрели…
Игорь: Дали комментарии — из серии: «Здесь зашейте, чтобы не торчало бедро» — в основном такое, но ничего, знаешь, критического.
Маша: У нас была коллекция примерно из 35 позиций, 20 из которых они заказали, и мы сделали для них тираж.
Игорь: И когда отправляли первую партию, я так переживал! Хотя, в принципе, я всегда волнуюсь, даже перед съемками.
Маша: Не знаю почему, но я вообще не переживала. Возможно, вытесняю эти эмоции, но у меня нет сомнений, что все будет хорошо. Круто еще, что мы делаем все вдвоем — так легче в миллион раз. Вообще не представляю, как можно одному развивать бренд.
А как вы, кстати, разделяете обязанности в рамках Vereja?
Маша: Игорь отвечает за визуал — сам вяжет вещи и следит за тем, как это делают другие. А я больше за организацию: ищу, например, где можно напечатать составники, заказываю их, делаю так, чтобы их вовремя произвели, занимаюсь всеми документами, общаюсь с прессой и так далее — PR, короче.
Игорь: И мы еще не успели поругаться ни разу. Наверное, у нас поводов просто еще не было.
Маша: Допустим, вчера мы спорили по поводу участия в одной digital-конференции — и это было очень круто. Я была против по ряду причин — вообще, долго училась аргументировать свою позицию, не соглашаться с другими людьми и не ссать. У нас был очень долгий диалог, каждый максимально полно высказал свое мнение, и мне это очень понравилось — мы нашли продуктивный способ принятия решений.Игорь, какой процент работы в производстве делаешь сейчас ты лично?
Игорь: Сейчас я только убираю нитки, доделываю вышивку — и все. Ничего не обвязываю. Мастерицы нам либо присылают фотографии сделанных вещей, либо приносят их, и мы по фотографии говорим, что так, а что не так. Потом они приводят все в тот вид, который нам нужен. Вот на днях будем вышивать бирки.
Каждую бирку тоже отдельно вышиваете?
Игорь: Мне кажется, про бирки лучше расскажет Маша. Это ее тема.
Маша: На вещах, которые мы выставляли на открытии галереи, были огромные бирки с вышивкой, а сейчас у нас будут просто штучки с лейблом. Но они тоже будут вручную вышиты.
Игорь: Сейчас, чтобы изготовить бирку на фабрике, нужно сделать заказ от тысячи штук. У нас всего где-то 60-70 единиц, и заказывать бессмысленно. Поэтому мы напечатали только составники. Еще мы думаем постоянно менять логотип!
В зависимости от коллекции?
Игорь: Да.
Маша: У меня теперь — первый раз в жизни — появилась огромная таблица Excel, в которой записана себестоимость вещей. Допустим, свитер связан из десяти видов ниток, каждый стóит по-разному — соответственно расход ниток на свитер для каждого вида считается отдельно. Вдобавок к этому сами нитки не моносоставные — допустим, не чисто шерстяные, а какой-то процент акрила, какой-то процент шерсти, какой-то процент нейлона. И я сидела с этой огромной таблицей, пыталась вычислить состав каждого изделия какими-то безумными умножениями и делениями, а когда это все мне посчитала таблица — я испытала такую сильную эйфорию! Вообще за время подготовки я два раза испытывала эйфорию: второй — когда мы запросили вещи на съемку для одного европейского журнала, а DHL очень дорого стоит отправить обратно, из серии коробку за 50 тысяч рублей. И тогда я придумала, что можно вещи запаковать в вакуумный пакет, выкачать из него воздух пылесосом — он уменьшится на треть, и соответственно цена упадет на треть. Когда у меня получилось выкачать из пакета этот воздух, я тоже почувствовала невероятную эйфорию от того, как классно я придумала!
Игорь: А у тебя его приняли в результате? Я просто не знаю, чем все закончилось.
Маша: Да, все приняли, мы сэкономили кучу денег.
Игорь: Просто отправлять вещи — это самое дорогое. Если ты снимаешь для заграничного журнала в России, тебе могут прислать и Prada, и Chanel, но обратно эти вещи ты должен отправлять сам, за свой счет. Это, в принципе, мировая практика. У меня, например, как-то было, что отправить вещи обратно стоило тысячу евро — там были тяжелые шубы.
Маша: А до пандемии у многих вообще была такая практика: вещи перевозили с людьми — покупали билет туда-обратно, доплачивали за чемоданы, и это получалось в разы дешевле, чем тем же DHL.
У вас есть такое, что каждая коллекция чему-то посвящена? Или это всегда какой-то поток сознания?
Игорь: Пока не было такого, что коллекция посвящена какой-то конкретной теме. Типа: «Цветы, коты, ты».
Маша: (Смеется.)
Игорь: Какой будет следующая — пока непонятно. У нас много мыслей. Например, мы думали сделать коллекцию, посвященную дереву. Еще я недавно был в Калининграде, увидел там корабли и очень вдохновился тем, как они раскрашены. Мне кажется, в таких цветах получились бы очень крутые свитера. Еще нам нравится вязание на коклюшках.
Маша: Мне кажется, это вообще не твой стиль. У тебя метод работы скорее интуитивный, а не ресерчевский.
Игорь: Да, половина вещей из коллекции получилась каким-то случайным образом. Там есть, например, белое платье — я вообще придумал его за три секунды, просто когда мы с ребятами готовились к выставке: взял настоящую скатерть, топ, шаль, просто совместил их — и все.
И с половиной вещей так. Мне прикольно, когда вокруг много разных материалов, и с ними можно колдовать, соединять их.
Прочитала недавно, что британский журнал The Face описал ваш бренд как смесь размышлений о сказках и эротике. Это как? Как вообще эти вещи могут сочетаться?
Маша: А русалки? Это же суперэротизированные персонажи, мне кажется.
Игорь: Извини меня, а «33 богатыря»?!
Маша: Ну, это только в твоей голове, Игорь!
Игорь: Возможно! Илья Муромец… Знаешь, это кто как представляет себе! Геркулес, Зена — королева воинов — очень секси.
Игорь: Ну да, это небольшой эксперимент: как-то меняться, показывать свою позицию и быть собой прежде всего…
Какую позицию?
Игорь: Позицию, что можно все.
Vereja — это же очень нишевая история. Согласитесь, не каждый человек захочет надеть вашу вещь. Вы понимаете, кто ваш покупатель?
Маша: Пока сложно сказать. Но, возможно, это кто-то, кто шарит одновременно и в искусстве, и в моде.
Игорь: Недавно разговаривал с маркетинговым директором одного бренда, и он сказал, что сейчас уже нет понятия «целевая аудитория». Точнее, оно очень сильно размылось, особенно после самоизоляции: человек просто видит — ему нравится — он покупает и не думает, зачем ему это, и так далее. Но судя по тому, кто пишет в инстаграм Vereja — узнать цену, фотки посмотреть — то в основном за нами следят модели и модники какие-то. Думаю, будет понятнее после старта в КМ. Мы хотим посмотреть, как пойдет, но мне кажется, что все сметут.
Маша: На самом деле, я только недавно поняла эффект вещей Vereja. Сама обычно хожу в сером или черном, и когда померила трехцветные брюки из нашей коллекции, то поняла, что у меня автоматически поднимается настроение, мой внутренний ребенок радуется: «Ура, яркие веселые вещи!»
В общем, очень духоподъемно это все. Еще мне кажется, что, с тех пор как мы начали заниматься «Вереей», я стала гораздо лояльнее относиться к факапам других брендов. Если раньше мне не отправляли товар в течение двух дней — я писала проклятия в службу поддержки, а сейчас — настолько к этому спокойна, ничего меня не бесит.
Еще, знаешь, я до этого никогда не испытывала удовольствие от созерцания вязанных вещей, вышивки или каких-то кружев. Вот, например, какую-то условную бабушкину скатерть, сделанную на мережке, я воспринимала не как piece of art, а как какую-то тупую совковую тряпку. Но с Vereja я настолько переменилась и смотрю теперь на все эти кружева как будто другим взглядом. Сейчас мне это кажется безумно красивым, невероятным.
Я же раньше занималась арт-критикой. И в то же время никогда не понимала, что люди видят в античных статуях. Приходила в Эрмитаж — там стоят какие-то мраморные мужики с голыми жопами — меня это вообще эмоционально никак не трогало. Но потом я подумала: «Так, раз эти мраморные скульптуры в большом количестве стоят в музеях, значит, людям реально приятно на них смотреть». Тогда решила, что тоже хочу понять, в чем же этот кайф. Понимание пришло после поездки в Афины. Почему-то там, когда смотрела на них, я начала получать истинное удовольствие — ты как-то с ними тактильно взаимодействуешь, хотя просто смотришь. Так я начала тащиться от античных статуй. С вязанием, мне кажется, такая же история. Круто, как ты можешь научить себя получать удовольствие от вещей, до этого тебе безразличных.
Еще мне нравится, что растет интерес к народной культуре, народным ремеслам — это чувствуется. И так не только у нас, но и в других странах — это общая тенденция. Бренды начинают копаться в своей истории, все внезапно осознали, что у них есть потрясающая народная культура.
Ну и в целом очень приятно, что вы в том числе вносите какой-то вклад в повышение интереса к этой культуре.
Маша: Мне кажется, это в принципе общий тренд, а не потому, что мы внесли или не внесли какой-то вклад. Это просто происходит.
Хотела еще поговорить с вами про глянец. Все-таки вы оба проработали не в самом захудалом фэшн-журнале — Numéro, поэтому очень интересно было бы обсудить…
Игорь: Мы оба его закрыли!
Именно поэтому следующий вопрос: считаете ли вы, что глянец умер?
Игорь: Да. У меня вот прямо недавно был яркий пример. Ходил на предпремьерный показ фильма Гаспара Ноэ. Восемь лет назад, например, я работал ассистентом, и, когда приходил на мероприятия, там были Маша Федорова, Игорь Гаранин, Анзор Канкулов и еще куча людей вокруг. А сейчас я прихожу и вижу: Маша Федорова (главный редактор Vogue Russia. — Прим. SRSLY), Игорь Гаранин (главный редактор GQ Russia. — Прим. SRSLY), Анзор Канкулов (бывший главный редактор Harper's Bazaar Russia и Port Magazine. — Прим. SRSLY)... И всё. Никаких новых, свежих лиц. Никого вообще! О ком, например, ты слышала из новых стилистов, Маша?
Маша: Да полно стилистов! Только работать негде. Осталось — условно — пять глянцевых журналов. Мне кажется, с российским глянцем все понятно уже, но в целом я в печатную прессу верю. Полно же классных независимых изданий — в Британии, например. Они стоят довольно дорого, но ты все равно их покупаешь, потому что там красивые интересные съемки, классные тексты. А журнал в формате каталога вещей — ну такое себе…
Игорь: Каталог вещей может быть интересен, но сейчас все идут по одному и тому же пути. Недавно разговаривал с Сашей Перепелкиным (редакционный директор The Blueprint, сооснователь агентства Lunar Hare. — Прим. SRSLY), и он сказал, что во время самоизоляции все стали менять схему работы. Даже театры начали какие-то цифровые технологии внедрять. А российский глянец… не знаю, может быть, просто мы его не смотрим, но как будто никто не делает ничего прикольного…
Маша: Мы и правда не особо смотрим, поэтому так тоже нельзя говорить. Например, когда мы делали Numéro, он был уже прикольный, а Катя Федорова (фэшн-журналист, автор телеграм-канала Good morning, Karl! — Прим. SRSLY) постоянно его @#$сосила. При этом ни разу не удосужилась купить журнал и открыть. И ей казалось, что он @#$вый. Так и мы. Русский глянец не покупаем, хотя, возможно, кто-то и делает что-то прикольное. Просто это проходит мимо нас.
Net-a-Porter, SSENSE, Farfetch — все они делают съемки, пишут какие-то статьи, у ЦУМа тоже есть свой журнал — правда, я его сто лет в руках не держала и не знаю, что там происходит. В общем, думаю, просто в конце концов бренды будут выпускать журналы для себя, своего товара.
Игорь: Тогда бренды начнут выступать непосредственно как СМИ. Мы вот с Машей учились у Волчка (Василий Волчок — основатель стритвир бренда «Волчок». — Прим. SRSLY) — он для своей аудитории делает очень много разных развлекух. Они ведут Spotify с плейлистами, «контакт», инстаграм и телеграм бренда, инстаграм «Уличный вестник» про стритовую культуру — им занимается Вася лично. То есть, по сути, он создает свое собственное СМИ.
Мне кажется, это немного другая история. Бренды это делают для того, чтобы организовывать вокруг себя какое-то лояльное комьюнити, а СМИ — все-таки для иных целей.
Игорь: СМИ тоже вокруг себя формируют комьюнити, просто оно не такое понятное, как комьюнити отдельных брендов. Но вообще, за эти два года, что я не работаю в глянце, как будто что-то изменилось. Когда мы уходили из Numéro, я орал направо и налево, что глянец будет жить, все хорошо, все здорово, мы справимся! И все мне говорили: «Да-да, ты прав, Игорь!» А сейчас — даже не знаю.
Это как раз мой следующий вопрос: хотели бы вы вернуться в глянец?
Игорь: Я бы однозначно хотел. Это круто! Несмотря на то, что я был главным редактором, мне не хватало денег, нечем было платить за квартиру, но в то же время я был почему-то дико счастливым. Это чувство, когда ты получаешь из печати журнал, ни с чем не сравнимо, полный @#$%eц.
Маша: И еще, конечно, очень круто, когда люди, которых ты не знаешь, просто на каких-то вечеринках подходят к тебе и говорят: «Я очень люблю то, что вы делаете. Спасибо вам!»
Игорь: У нас сейчас, кстати, такое началось и с «Вереей». Но быть креативным директором — это не то же самое, что быть главным редактором. Возможно, мы и выпустим когда-нибудь журнал под брендом Vereja, почему нет?
Маша: Не знаю, мне уже не особо хотелось работать в глянце. Когда я уходила из Numéro, меня звали во всякие классные журналы работать, но…
Игорь: Меня звали только в неклассные!
Маша: Меня звали в Vogue и Elle.
И ты не пошла в Vogue?
Маша: Нет, потому что к тому моменту у меня уже была работа, на доход с которой, собственно, и содержится галерея, моя жизнь и все остальное. Я работаю в девелоперской компании — придумываю им концепции ивентов, пишу тексты, помогаю с рекламой. Проработав там уже какое-то время, я поняла, что работу с текстами переросла. Мне нравится заниматься визуалом — например, собирать команды, придумывать концепты для съемок, ивентов — в том числе как-то участвовать в более расширенном производстве визуала. Более того, мне казалось, что это будет step back, если я туда пойду.
Игорь: А я после ухода из Numéro сидел и вязал постоянно. Все, больше нихрена не делал — просто вязал. Еще лекции читал.
А у тебя был уже какой-то план в голове? Думал о том, чтобы плотно заниматься этим как настоящим брендом?
Игорь: Нет, бренд получился случайно, хотя я и знал, что рано или поздно как-то заявлю о своем хобби. Но не знал, что с ним буду делать. Потом была неделя моды — я ее пропустил, потому что побоялся, что у меня недостаточно одежды. Затем помогал с показом Лесе (Леся Волчок-Русакович — основательница бренда Otocyon. — Прим. SRSLY), и на ее опыте понял, что фэшн-шоу делать не так уж сложно. Так осенью 2019-го я решился провести свое шоу в рамках MBFW. Собрал друзей и сделал — очень многим зашел этот показ.
Про нас сразу написали в телеграм-каналах. А за самоизоляцию — мы с Машей фактически провели ее вместе — начала уже формироваться общая картина, и мы решили делать бренд вдвоем. И это хорошо: я супернеорганизованный, а Маша — наоборот. Хотя иногда мы оба неорганизованы…
А возвращаясь к разговору про глянец: работать там — супер. Мне кажется, самое крутое в глянце — это поездки. Практически все мои путешествия за границу состоялись благодаря работе. И это классно, когда ты приезжаешь в Париж не просто погулять, а по конкретному делу.
Когда ты приезжаешь в качестве фэшн-редактора в город, синонимичный моде.
Маша: Мы только один сезон ездили вместе на показы. Это, конечно, ни с чем не сравнимые ощущения.
На каких вы были показах?
Игорь: Я был практически на всех, наверное. Мое самое любимое шоу — Thom Browne, про сновидения. Там единороги ходили.
Еще был на очень красивом шоу Jil Sander, он на закате начинался. И, конечно, Yves Saint Laurent.
Маша: Thom Browne вообще был моим любимым брендом, и когда я поняла, что сижу в этом Отель-де-Виль (Hôtel de Ville) и сейчас начнется показ — было просто невероятно. Когда ты не успеваешь привыкнуть к этому, не воспринимаешь как должное, это делает тебя таким счастливым!
Игорь: Еще мы забавно заходили! Втроем-вчетвером по двум пригласительным на одну персону.
Маша: Как обычно.
Игорь: Или например, тебе надо провести по одному приглосу троих человек: один заходит по электронному пригласительному…
Маша: Другой по бумажному… А третьему ты тот же бумажный подсовываешь в какую-то щель. (Смеется.)
Игорь: Ну нет, такого мы не делали!
Маша: Или браслеты, например, передаешь — как-то так, короче.
Игорь: В общем, каким-то образом получалось это провернуть. Но прикол еще в том, что ты туда приходишь, а сесть некуда! Потому что все…
Расписано по именам!
Игорь: Да! На самом деле это тоже волнительно. Самый первый показ, на котором я был, — это Gucci в Милане. Когда ты видишь вживую Анну Винтур или Анну Делло Руссо… и они прямо рядом с тобой! У меня еще была забавная история на показе Alberta Ferretti — там прямо напротив меня сидели Сьюзи Менкес и Анна Винтур. Мне казалось, что они смотрели на меня — но, конечно, они не на меня смотрели — и я думал: «О боже, боже мой!» А еще в Париже я один раз опоздал на resee Маккуина (есть показ — это шоу, а есть resee, когда ты можешь прийти в шоурум, заново посмотреть коллекцию, пощупать, померить; там запускают по сессиям и рассказывают про коллекцию). Иду и вижу какую-то рыжую женщину. А это Грейс Коддингтон (в прошлом — креативный директор американского Vogue, правая рука Анны Винтур. — Прим. SRSLY), и мы на этом resee вдвоем.Маша: На показах, конечно, супер — абсолютно другое ощущение от одежды и вообще от всего, но я еще помню, что меня очень удивило, насколько нелепой тогда еще была культура стрит-стайла. Не знаю, как сейчас, но вот когда мы ездили два года назад, это выглядело просто смешно: люди максимально расфуфыриваются и начинают ходить туда-сюда перед входом, чтобы их фоткали. Якобы они пришли на показ, хотя на самом деле запросто могут быть даже на него и не приглашены.
Да это везде так, мне кажется. У нас тоже по полтора часа перед Манежем модники томно курят. Тоже всегда думала, почему просто не подойти к фотографу и не попросить, чтобы сфоткал, вместо этого позерства.
Маша: Я никогда особо не ходила на российские недели моды, поэтому очень удивилась, как это глупо и бессмысленно.
Игорь: И вот после того, как мы ушли из Numéro, я в Европе был, наверное, раза два-три — всё. Но хотелось бы, кстати, в будущем, когда у нас появятся бюджеты, делать съемки для Vereja в разных странах. Мне нравится заниматься съемками.
А сейчас вы как-то сотрудничаете с глянцем? Делаете съемки, помимо Vereja?
Игорь: Конечно. Вот недавно стилизовал показ AliExpress.
Это тот, который они делали с российскими брендами?
Игорь: Да, он. С Ecco у меня сейчас небольшой проект вышел. Еще съемка про Пушкина для французского издания Nikkou — это журнал про африканскую культуру. Там не только съемка, но и мини-фильм.
Ну и, кроме того, занимаюсь разными проектами по мелочи. В общем, работа продолжается. То, что есть Vereja — круто, но хочется, чтобы еще параллельно было много других проектов, нет желания стоять на месте.
Фотограф: Евгений Мокроусов (@eugenemokrousov)
Стиль: Игорь Андреев (@andreevigor)
Макияж и волосы: Екатерина Столбова (@stolbovaekaterina)
Ассистенты стилиста: Евгения Плотникова (@jeniiya.plotnikova), София Вельман (@blessmeus), Джавгарат Айдиева (@dzhavvv), Наталья Илюшкина (@natalilushkina)