27 августа в российский прокат стараниями компании «Русский Репортаж» выходит один из самых любопытных фильмов прошлогоднего Венецианского кинофестиваля — «Магия зверя» Доминика Молля. Мы пообщались с режиссером о его работе.
Вы одновременно являетесь режиссером и сценаристом фильма, и эти две роли вам приходится совмещать часто. Если бы пришлось выбирать между написанием сценариев и режиссурой, что бы вы выбрали?
Без раздумий выбрал бы режиссуру. Это то, что мне больше всего нравится в процессе создания фильма: работа с актерами, продумывание мизансцены и монтажа, выбор света, декораций, звука с помощью различных техник и коллабораций.
Что вас привлекло в книге Колина Нила для экранизации? Сложно ли было перенести на экран повествование с разных точек зрения и от первого лица? К примеру, вы говорили, что сразу отказались от закадрового голоса, так как он слишком «тяжелый», и вам это неинтересно.
В романе Колина Нила меня привлекло несколько вещей: противостояние двух миров (сельского плато Кос во Франции и африканского мегаполиса), оригинальная повествовательная конструкция с несколькими субъективными точками зрения, персонажи в поисках идеальной любви, то, как этот поиск приводит к абсурдным ситуациям и доводит до убийства.
С начала фильма кажется, что все ясно и нет никакой интриги. Затем, когда мы видим другие точки зрения на ситуацию, то понимаем, что почти у каждого персонажа есть причины для убийства жертвы. В итоге становится известно, кто убийца. Но можем ли мы быть уверены в достоверности этого знания, если слышали только субъективные свидетельства? Можно ли в связи с этим сказать, что фильм поднимает вопрос о статусе объективной реальности?
Для меня фильм не ставит вопрос об объективной реальности, как, например, это делает «Расемон» Акиры Куросавы, где у каждого главного героя есть своя версия истории. В «Магии зверя» каждый главный герой имеет лишь частичное представление о положении дел, из-за чего иногда может совершить ошибку (как, например, ошибся Мишель, который, увидев Марион, посчитал, что это Амандина приехала к нему). Меня интересовало, как персонажам удастся рассказать истории, которые соответствуют их желаниям. Но в целом добавление этих отрывочных точек зрения не привносит сомнений в объективность происходящего.
Ваш фильм — жанровый, но не в полной мере из-за его постмодернистской структуры. Одним из первых, кто начал заниматься подобными вещами в детективном кино, был Антониони. Кто из режиссеров повлиял на вас больше всего?
На меня больше всего повлиял Альфред Хичкок, потому что это режиссер, который дальше всех продвинулся в работе над нарративом, монтажом и визуальным аспектом кинематографического языка.
В фильме один из персонажей — знахарь — говорит, что «любовь — это дар того, чего у тебя нет». Это часть фразы Жака Лакана: «Любовь — это дар того, чего у тебя нет, тому, кто этого не хочет». Почему эта цитата показалась вам подходящей? И что лично вы думаете по этому поводу?
Мой коллега и соавтор сценария Жиль Маршан предложил вложить эту фразу Лакана в уста знахаря Папы Сану. Нам показалось весьма забавным, что этот «колдун» цитирует Лакана. И потом, если быть совсем уж честным, я нахожу эту фразу довольно загадочной и не уверен, что понимаю ее истинный смысл. Но это мне в ней и нравится! Юного Арманда фраза тоже сбивает с толку — он просто не понимает, что ему говорит Папа Сану.
Секс в фильме асимметричен и не взаимен. Согласны ли вы, что «сексуальных отношений не существует» и это всегда своего рода соревнование?
Думаю, что романтические или сексуальные отношения могут быть достаточно сбалансированными и взаимными. Но люди часто склонны искать где-то там и не видеть того, что рядом: трава у соседа всегда зеленее. Иногда легче окунуться в мечты и фантазмы, чем столкнуться с реальностью, в том числе когда дело касается человеческих отношений. Так поступают герои фильма. Они ищут в другом месте.
Ваш предыдущий проект «Эдем» посвящен проблеме беженцев и иммигрантов в Европе. Здесь мы также видим постколониальную проблематику в отношении героев из Африки. Для вас важно поднимать эти вопросы?
Для меня важно, чтобы появлялись фильмы, соответствующие духу времени и посвященные мировым проблемам. Однако не все они (включая мои собственные) таковы, что не мешает им быть интересными. Верно и обратное: то, что фильм затрагивает важную тему, не всегда означает, что он хороший. Но мне кажется важным, чтобы режиссер не запирался в башне из слоновой кости, в пузыре, отрезанном от мира.
В «Магии зверя» мы можем наблюдать множество контрастов: очень большое пространство снаружи и довольно тесное и скромное внутри, Абиджан и Франция, богатство и бедность, холод и жара и так далее. Вы говорили, что пытались найти визуальные ситуации, в которых не нужно говорить, чтобы создать необходимое напряжение. Для вас кино в первую очередь — изобразительное искусство, а не аудиальное?
Да, кино — это прежде всего изобразительное искусство, поскольку изначально оно было немым. Но, конечно, звук тоже должен создавать настроение фильма. К примеру, жужжание холодильника может усилить напряжение. Лично я придаю большое значение звуку, будь то во время съемок или во время редактирования звука и монтажа.
В одном интервью вы сказали, что и дальше хотели бы переходить от фильмов к сериалам и обратно. Значит ли это, что ваш следующий проект будет сериалом?
Вообще, следующим проектом будет художественный фильм. Но мне бы очень хотелось продолжать работать и над кино, и над сериалами, переходя от одного к другому в зависимости от своих желаний и предложений. В сериальной форме повествование разворачивается иначе, чем в кино, но планка остается прежней.