Архетипическая для ромкома сцена. Он и она. На дворе ночь для поддержания интимно-сумрачного чувства отчужденности — ведь во всем мире этой парочке больше ничего не нужно. Ну разве что фоново гудящие машины, чтобы отгоняли гнетущую тишину, пока кто-нибудь не решится перейти к сути. И вот один из героев начинает монолог, перечисляя причины, по которым они не могут быть вместе. В жизни такой спич был бы невозможен без пауз, запинок и слегка несформулированных аргументов. С экрана все звучит «как на духу» и упирается в лирическую несовместимость с ироническими завитками вкусовщины. Мы разные! Ты любишь черничные пироги — у меня аллергия. Ты болеешь за Yankees — в моем детстве мы с отцом принципиально ставили против них. Ты предпочитаешь джаз — я буквально похоронила свой саксофон, когда окончила музыкальную школу. Это, конечно, несерьезное кокетство, последняя попытка отмахнуться от простой истины — они все равно будут вместе, иначе не начнутся финальные титры.
У Селин Сон в «Материалистке» совсем другой дискурс — под стать названию. Если твой доход до тысячи баксов в месяц, а у партнера кратно больше (и вы нацелены быть на равных) — неловкость сморит отношения быстрее, чем дезинсектор выкосит муравьев в квартирке с тонкими стенами, которую бюджетно приходится снимать с двумя неряшливыми соседями. Ты ей китайскую забегаловку под домом, где дед-владелец сделает скидку из уважительной жалости, она — ресторан, где бронируют столики за месяц. О романтичном в фильме рассуждают, полагаясь на категории пользы и комфорта, ведь востребованная сваха для зажиточных нью-йоркцев Люси (Дакота Джонсон) при всей нарочитой старомодности ремесла воплощает дейтинг-приложение с люксовым набором опций и гарантий.
Достаточно перспективы выбора, чтобы мысленно составить портрет образцового краша, в котором может быть учтена благородная порода или нужная группа крови. Спонтанные киношные истории любви с лихорадочными признаниями в симпатиях далеки от будничного и монотонного веб-поиска идеала по трафарету. Так что не время на них отвлекаться — любому ромкому большинство уже давно предпочло свой персональный фильм, который на стадии препроизводства приходится прокручивать в голове, свайпая вправо и влево (подбирая на вожделенную роль артиста по типажной системе).
На бракосочетании клиентки Люси встречает Гарри, лощеного брата жениха с фактурой Педро Паскаля. «Единорога», если обращаться к терминологии агентства — 10/10, и жизнь с таким, как сказали бы бумеры, «как у Христа за пазухой». Спланировав знакомство за столиком для одиночек, Гарри успевает произнести всего несколько реплик, пока его не прерывает появление Джона (Крис Эванс), официанта на вечер и невостребованного артиста на года, который раньше встречался с Люси (очередной парень из прошлой жизни), да расстался из-за разности финансовых аппетитов.
Почувствовав, что замысел не сложился и проиграна битва (но не война), Гарри тяжело вздыхает и раздраженно отдергивает руку, чтобы никто не заметил. Так обычно (можно еще закатить глаза) и встречают несовпадение печальной реальности и своей собственной драматургии знакомства/свидания/ночи, которая была продумана наперед. Даже если в этом не хочется признаваться, у каждого перед выходом за порог своей квартиры есть вполне конкретные представления о том, как должна была бы сложиться подобная встреча, начиная уверенно-вальяжным появлением и заканчивая теплым и тактильным прощанием.
Например, конфетно-букетный период положено поддерживать соответствующе названию. И вот Люси несет громоздкую охапку пионов, полученную от целеустремленного Гарри, таскаясь с ней весь вечер. Следом, устроившись в ресторане, пара обсудит критическую разницу их положения на рынке женихов и невест. Сегодня именно умиротворяющее соответствие «хотелкам» в этом осознанном мире приносит многим радость (или что-то вроде), тогда как классический ромком отдавал эйфорию сугубо на откуп чувствам вопреки и не к месту. В отличие от пещерных людей (эта параллель закольцовывает фильм), клиенты Люси не принадлежат себе, оказываясь жертвой стигмы и стараясь подковывать себя под стандарты, которые будут конкурентоспособны. Есть предубеждение про мужчин-скорпионов или женщин-дев? Исправим! Достаточно вести себя не по шаблону. Парень ростом 170 см — обречен? Что же, пора отважиться на свершения в стиле Кристиана Бэйла и, сломав себе ноги под наблюдением врачей, вытянуться на 15–20 сантиметров (режиссера этот факт обсессивно занимает больше положенного).
Счастье или несчастье в рациональном Нью-Йорке «Материалистки» воспринимается не иначе как форс-мажор. Для этого Сон навязчиво и не слишком умело вписывает линию совсем уж труднопродаваемой клиентки Люси Софи (Зои Уинтерс) — в том, как это разыграно, есть некоторое суетливое допущение, потому что ничего откровенно неконвенционального в этой героине, с которой на одном из спланированных свиданий случается несчастье, нет.
Нетрудно увидеть в приглушенном естественном освещении, транзакционной риторике или почти статичной неторопливости сцен «Материалистки» условного Содерберга. Но если героям последнего обычно все человеческое чуждо, то здешние герои и рады бы вспомнить, каково это любить по-неандертальски, по наитию наматывая ромашку вокруг безымянного пальца невесты. Увы, удачнее пещерной аналогии в кадре больше ничего не появляется, потому что все дороги Нью-Йорка упрямо ведут режиссера к Музею естественной истории.
Фильм Сон далеко не умнее и не тоньше (как хотел бы показаться) любого ромкома из прошлого. К кульминации о любви станут тараторить с завидной частотой, вот только звучать это будет все так же формально, словно кто-то вновь завел разговор о деньгах. В подобной риторике нет авторского высказывания о поколенческой пассивности — застенчивая отстраненность, то, как привыкла творчески изъясняться сама Сон (и заодно ее супруг-сценарист Джастин Курицкес: вот уж где правда, муж и жена — одна сатана), не уступая в этой монотонной условности понтовой абстрактной пьесе, собранной из монологов, в которой по сюжету задействован Джон. Не без иронии на афише в кадре режиссер также приписывает ее авторство себе.
Шелковые простыни и прочие пубертатные фантазии это, конечно, здорово. Но Гарри отмахивается от Люси по утрам и стыдливо прячет «себя» за ужимками и заученными жестами, вроде оплаты счета и оформления заграна для поездки в Исландию за сутки. Разница между мужчинами, которых выбирает героиня, в том, что один, сокрушаясь, признается, что «от любви он становится дурным», а второй, не стесняясь, остается дурным все время, потому что влюблен. С милым — рай в шалаше, а свадебное торжество — роспись в МФЦ. Чем же это противоречит вековой истории ромкома? А вот то, что по выходу «Материалистки» всерьез началась дискуссия, в которой многие отдают предпочтение закомплексованному и отрепетировавшему свою личность герою Паскаля, это и правда тревожный симптом времени.