Что происходит с личностью в мире, где алгоритмы становятся собеседниками, а сознание — узлом в глобальной сети? 14 молодых художников выставки «где я? / система координат», которая продлится до 29 мая, исследуют границы между человеком и машиной, между традицией и инновацией, между внутренним «я» и внешней цифровой средой.
Мы поговорили с авторами работ — об их пути в искусстве, страхах и прозрениях цифровой эпохи и о том, почему современному художнику нужно быть немножко философом, как технологии помогают визуализировать незримое и какая мифология могла бы быть у ИИ.
«Путь Кархародона» — генеративное видео, исследующее влияние человека на биоразнообразие океана через исчезновение белых акул. Работа основана на реальных данных слежения за акулами у острова Гуадалупе и превращает их маршруты в динамическое цифровое видео. Проект соединяет науку и искусство, превращая координаты вымирающего вида в визуальное свидетельство разрушения морских экосистем.
Расскажи немного о себе как о художнице: как искусство пришло в твою жизнь и как начался твой путь? Как ты нашла себя в диджитал-искусстве?
Искусство сопровождало меня с детства — в школе я посещала занятия у художницы, где изучала теорию цвета, композицию, академический рисунок и живопись маслом. В 2022 году я окончила Британку по направлению моушн-дизайн, но уже с начала учебы меня интересовали самые разные сферы CG. Меня завораживает многогранность digital-мира, в котором соединяются визуальные медиа, движение и интерактивность. Однажды я случайно узнала о креативной платформе Простор от VK и о конкурсах, которые на ней проводятся совместно с Generative Gallery. Спустя время мои работы уже показывали на экранах ЦДП и Останкинской телебашни. Это было невероятно круто и очень волнительно! Этот опыт замотивировал меня продолжить путь.
Какие смыслы ты хочешь транслировать и собственно показываешь в своих работах?
Я исследую взаимосвязь природных процессов, человека и технологий. Хочу еще глубже изучать двоякое воздействие технологий на человека и окружающий мир — как они способны трансформировать восприятие реальности и расширять границы возможного и как могут порождать новые формы зависимости, отчуждения и утраты подлинного опыта.
Твоя работа на выставке посвящена влиянию человека на популяцию белых акул, а именно ее сокращению из-за рыбного промысла. Здесь ты визуализировала данные и превратила их в арт-объект. Это твой первый опыт работы документального искусства?
Да, это мой первый опыт работы с документальными данными в художественном контексте, и он оказался очень вдохновляющим. Было интересно переводить «сухие» цифры и координаты в визуальную историю. Использование реальных данных помогает показать связь между абстрактной статистикой и реальными существами, чья судьба зависит от наших действий.
Для тебя лично важен коннекшн с природой? Чувствуешь ли ты утрату этого взаимодействия?
Самый желанный отдых для меня — это время на природе, подальше от ритма большого города. Я чувствую, что современный мир «бежит» все быстрее, и все чаще встречаю фразу «быть офлайн — новая роскошь». Это печально, ведь в постоянном потоке информации и цифрового шума мы постепенно теряем контакт не только с окружающей средой, но и перестаем слышать самих себя.
Как диджитал-искусство помогает по-новому подсветить тему взаимодействия человека с природой, которая более чем аналоговая?
Диджитал-искусство делает невидимое зримым — придает форму эфемерным чувствам, погружает в иммерсивные переживания.
Мне близка мысль, что технологии способны не только отдалять нас от природы, но и раскрывать ее хрупкую, тонкую красоту, позволяя ощутить ее глубже.
Расскажите немного о себе как о художниках: как искусство пришло в вашу жизнь и как начался этот путь? Как вы нашли себя в искусстве?
Мы пришли в искусство разными путями, но всех нас объединяет интерес к восприятию — к тому, как можно трансформировать зрительский опыт, создавая новые формы взаимодействия с пространством, светом и эмоциями. Нас привлекают эксперименты с сенсорным восприятием, технологиями и мультимедийными формами, которые позволяют по-новому взглянуть на привычные ощущения.
Какие смыслы вы хотите транслировать и собственно показываете в своих работах?
Мы исследуем границы восприятия и пытаемся создать пространство для индивидуального переживания. В наших работах важна идея взаимодействия человека с нематериальными аспектами опыта — воспоминаниями, эмоциями, ощущениями. Мы ищем способы вовлечь зрителя не только визуально, но и сенсорно, предлагая ему новый способ взглянуть на инсталляции.
Эта работа — ваш первый групповой опыт? Как вообще пришла идея объединиться для этой задачи?
Это не первый опыт работы в команде для каждого из нас, но наш первый совместный проект как коллектива. Идея объединиться родилась естественно — нас всех привлекает работа с пространством, светом и восприятием. Каждый из нас внес свою экспертизу: концептуальную, визуальную и техническую, что позволило создать цельную работу.
Инсталляция Inverse предлагает зрителю буквально закрыть глаза, чтобы «увидеть» — как вы пришли к этой парадоксальной идее переосмысления визуального опыта через его отсутствие?
Мы хотели уйти от традиционного зрительского опыта, где восприятие завязано исключительно на зрении. Inverse работает с воспоминаниями и внутренними ощущениями, а они возникают не только от того, что мы видим, но и от того, что чувствуем.
Световые вспышки и звук в вашей работе становятся проводниками в мир воспоминаний. Как вы подбирали эти сенсорные элементы, чтобы они могли вызывать как личные, так и коллективные ассоциации?
Мы работали с идеей воспоминаний, которые могут быть одновременно индивидуальными и универсальными. Световые вспышки напоминают фрагменты памяти — яркие, внезапные, иногда размытые. Звук дополняет этот эффект, создавая атмосферу погружения. Мы стремились к абстрактным, но эмоционально насыщенным сенсорным элементам, чтобы каждый зритель мог проецировать на них свой собственный опыт.
Технически инсталляция «выворачивает» привычный пользовательский опыт, помещая зрителя внутрь объекта. Как эта инверсия пространства соотносится с вашей главной идеей о «взгляде внутрь себя»?
Физическая форма инсталляции символизирует процесс саморефлексии: зритель оказывается внутри объекта, но в момент взаимодействия его внимание направлено внутрь себя. Мы переворачиваем привычную логику восприятия: вместо того, чтобы смотреть на что-то внешнее, зритель остается наедине со своими ощущениями, погружаясь в личное пространство памяти и эмоций.
Расскажи немного о себе как о художнице: как искусство пришло в твою жизнь и как начался твой путь? Как ты нашла себя в медиаискусстве?
Искусство для меня — это стиль жизни. Язык графики — это своеобразный алфавит, состоящий из трех букв: точка, линия, пятно. Руководствуясь этим языком, я развиваюсь и становлюсь экспертом в области искусства. Основной темой моего творчества стало исследование синтеза цвета и звука на основе феномена синестезии (когда ощущения одного органа чувств вызывают переживания, характерные для другого). Я стремлюсь визуализировать этот процесс с помощью графических средств. Медиаискусство — это прямое воплощение основного направления моего творчества, которое преобразуется в эклектику разных направлений.
Какие смыслы ты хочешь транслировать и собственно показываешь в своих работах?
Я стремлюсь передать идеи синтеза цвета и звука, создавая для зрителя глубокое и многогранное визуальное впечатление. Язык графики может восприниматься как лаконичный и сдержанный, поэтому я обращаюсь к синтезу искусств, чтобы представить свое творчество в более комфортных и понятных формах.
Твоя работа посвящена диалогу аналогового и цифрового. Как ты для себя осмысляешь этот симбиоз?
Для меня важно исследовать возможности синтеза традиционной печатной графики и цифровых технологий, ведь мы живем в эпоху гибридности.
Этот диалог между аналоговым и цифровым мирами создает мост к глубокому личному восприятию искусства.
А вообще идея уловить неуловимое — тепло, звук и свет без какой-то привычной физической привязки — как у тебя у появилась?
Интересно, что тема звука, музыки и ритма занимает важное место в моей жизни с самого детства. Мои учителя по искусству, как правило, были связаны с музыкой и графикой. Изучая этот вопрос, я пришла к необходимости отражать музыку, движение и ритм в своем творчестве. Феномен синестезии был предметом моих научных исследований, в том числе дипломной работы, посвященной поиску возможностей визуализации звука. Кандинский, безусловно, оказал значительное влияние на мои изыскания в этой области. Этот исследовательский азарт продолжает меня увлекать.
Представим, что все возможно. Какой самый немыслимый синтез искусств тебе бы хотелось реализовать?
Вера в мечту открывает любые двери! Сейчас мое воображение захвачено двумя идеями: услышать звук в тишине офорта и увидеть его танец в ритме графических орнаментов.
Расскажи немного о себе как о художнике: как искусство пришло в твою жизнь и как начался твой путь? Как ты нашел себя в искусстве?
С детства я рос в творческой среде (папа — художник), но меня всегда тянуло к чему-то техническому, даже научному — как у дедушки (он физик-ядерщик). Долгое время я не мог выбрать одно направление и постоянно осциллировал между «творческим» и «техническим». В какой-то момент эта неопределенность начала меня даже фрустрировать — пока в голове что-то не щелкнуло. Тогда я понял: выбирать не нужно. То, что я ищу, находится на стыке, в переплетении искусства и технологий. И когда я узнал о медиаарте, то сразу понял: вот оно, мое место.
Какие смыслы ты хочешь транслировать и собственно показываешь в своих работах?
Мне интересно показывать связанность мира, его бесконечную сложность, но при этом и невероятную соединенность. Найти те тонкие нити, которые на самом деле переплетают все между собой. Поэтому в своих работах я сознательно соединяю разные медиумы — убежден, что такой синтез способен дать зрителю новый опыт восприятия.
Расскажи, пожалуйста, чем вдохновлена твоя работа для выставки «где я?»
Вдохновение черпал из книги Андрея Смирнова «В поисках потерянного звука. Экспериментальная звуковая культура России и СССР первой половины ХХ века». Огромное количество идей — невозможных тогда и забытых сейчас.
Твоя работа Motion Concréte как будто прямо просится стать частью чего-то большего, например, танцевального перформанса. Если бы ты мог вписать эту инсталляцию во что-то большое, чтобы это было? Как бы ты описал это действо?
Это было бы пространство с проекциями на стены и потолок, которое — подобно терменвоксу — реагировало бы на движения, создавая музыку и визуал. Чтобы зритель одним лишь своим существованием там становился соавтором.
Что для тебя самое интересное в бытовых движениях?
Наше сознание довольно высокоуровневое. Поэтому мы часто не замечаем, насколько автономно существует наше тело, сколько процессов оно выполняет самостоятельно. Тысячи согласованных действий на разных уровнях должны произойти, чтобы совершить даже простое движение — согнуть палец. Когда пытаешься осознать весь этот механизм, голова идет кругом: как из хаоса звездной пыли, через миллионы лет эволюции, могла возникнуть такая невероятно сложная система, которую мы просто принимаем как данность?
Проект посвящен исследованию ASCII-графики как мосту между ранними технологиями программирования и современными цифровыми экспериментами. Художник комбинирует традиционные методы кодирования и обработку видео в реальном времени, соединяя техногенные мотивы с изображением людей. Работа переосмысливает эстетику цифровой классики, сохраняя ее актуальность с помощью новых технологий и нейросетей.
Какие смыслы ты хочешь транслировать и собственно показываешь в своих работах?
В своем проекте я хочу показать, как старые технологии, вроде ASCII с его 128 символами, трансформируются в современное искусство и говорят с нами сегодня. Моя работа — размышление о том, как цифровая эра переосмысливает прошлое, делая его частью будущего. Например, ASCII-мемы на ретро-телевизоре или в 5D-проекциях — это одновременно ирония и мост между эпохами.
Ты выбрал ASCII-арт как мост между старыми и новыми технологиями. Что лично для тебя в этом формате самое ценное — ностальгия по ранним компьютерам, эстетика пиксельного минимализма, или что-то другое?
Выбор ASCII — это не только ностальгия по мерцающим экранам ранних компьютеров, хотя она, конечно, присутствует. Для меня ценнее его минимализм: из ограниченного набора символов можно создать бесконечное разнообразие форм. Это вызов — сделать выразительное из простого. Плюс его универсальность: от 7-битного кода до совместимости с UTF-8 он остается живым и актуальным.
Ты совмещаешь техногенные мотивы с изображениями людей. Как по-твоему, ASCII-графика меняет наше восприятие человеческого — делает его более машинным, или наоборот, очеловечивает цифровую эстетику?
Когда я совмещаю ASCII с изображениями людей, происходит интересный сдвиг. Графика из символов упрощает человеческое до пикселей, придавая ему машинный, почти роботизированный вид — будто мы становимся частью кода. Но в этой абстракции проступает что-то теплое, личное: глаз угадывает эмоции в «A» и «@», и это очеловечивает цифровую эстетику.
Для меня это про баланс: технологии не подавляют, а раскрывают нас по-новому.
Современные нейросети могут генерировать ASCII-арт за секунды. Как ты думаешь, сохраняется ли дух ручного творчества, когда работа создается алгоритмами? Или это уже принципиально новое искусство?
Современные модели, такие как LLaMA или GPT, генерируют ASCII-арт мгновенно, и это впечатляет — я сам использую их для оптимизации. Однако я вижу в этом не конец, а начало: это уже новое искусство, где я как художник задаю идею, а машина предлагает варианты. Коллаборация с AI — не замена, а расширение моего видения, хотя тоска по «ручной» эпохе остается.
Расскажи немного о себе как о художнице: как искусство пришло в твою жизнь и как начался твой путь? Как ты нашла себя в медиа искусстве?
Мне до сих пор немного непривычно называть себя художницей, хотя я давно работаю над творческими проектами в разных сферах. Начинала с моушн-дизайна, преподавала его на крупных онлайн-платформах. Однажды узнала о годовом курсе по дизайну интерактивных медиа — и пошла учиться. Там загорелась идеей создавать иммерсивные пространства и выставки. В рамках обучения разработала выставочный проект по японскому концепту Икигай и реализовала его в ЦСИ «М'АРС».
Когда пришло время наполнять пространство, я придумала и создала несколько объектов: с генеративной интерактивной графикой, аудиосветовой инсталляцией, световыми картинами. После этого проекта я стала регулярно участвовать в опен-коллах. Иногда меня приглашают экспонировать уже готовые объекты, а иногда — как на выставке «где я?» — создать что-то новое. Сейчас мне хочется глубже изучить сферу медиаискусства и, возможно, реализовать себя не только как художника, но и как куратора.
Какие смыслы ты хочешь транслировать и собственно показываешь в своих работах?
Мне нравится соединять разные истории и концепции — создавать смысловые мостики между, казалось бы, совершенно разными вселенными. В своих работах хочется найти форму, которая будет не только эстетически привлекательной, но и расскажет нечто новое зрителю. Боюсь, что здесь прорывается мой преподавательский зуд делиться какими-то открытиями и знаниями с другими, создавать образовательный слой.
В твоей работе буквально визуализируется очень сложный внутренний процесс человека. Как ты пришла к такому воплощению идеи?
Процессы саморефлексии действительно непросто воплощать в материальный объект. Магниты и ферромагнитная жидкость — те исходные элементы, на которые я опиралась. В работе с ними ощущается «физическая магия» — поле невидимо, но оно существует, как и бессознательные процессы в психике. Сначала я сделала форму из цемента и ржавых листов железа. Но поняла, что в ней нет той изящности и эстетики science fiction, которую хотелось передать, скорее, было много боли и надлома, как в фильме Тарковского. Разбила, начала с нуля. Путем проб и ошибок нашла нужный гипс, пигмент, распечатала форму из 3D. Когда придумываю объект, редко бывает так, что раз — и сразу все сложилось, как по схеме. Обычно появляется одна деталь, к ней подтягивается другая: идея с Юнгом и алхимией притянула колбу, к ней нужен был штатив, свет, потом поиск расположения датчика. Будто собираешь пазл, но где каждый элемент ты должен придумать сам.
Философский бэкграунд помогает тебе в художественной практике? Поделись, пожалуйста.
Думаю да, помогает. Основное, что дало обучение на философском факультете — это широкий кругозор, знакомство с кучей разных мировоззренческих концепций. Это будто иметь целую коллекцию разных окуляров, через которые можно смотреть на мир и явления. Мне это помогает придумывать неожиданные ходы и связи: получается такая занимательная игра в бисер, в которую ты вовлекаешь зрителя.
К какому концепту ты очень хотела бы подступиться в своей практике, но пока не нашла времени/подхода?
Моя самая амбициозная и пока что трудная в реализации идея — создать собственное выставочное пространство для иммерсивных проектов. Оно будет посвящено вопросам самопознания, мировоззренческим концепциям разных эпох и культур, а также переосмыслению философских и художественных произведений. Мне хочется, чтобы там зритель не просто получал новые знания, но и погружался в особые состояния, пробовал новые для себя практики — будь то медитативные, интерактивные или игровые. Пока я придумываю отдельные проекты, но надеюсь, что со временем смогу собрать команду и найти ресурсы для реализации этой идеи.
Интерактивная инсталляция Ensō исследует цикличность и сознание через символ круга, вдохновленного дзен-каллиграфией. Зритель выбирает между активным поиском скрытого звука и созерцательным единением с образом, формируя уникальный звуковой ландшафт. Конечная форма инсталляции, генерируемая на основе закономерности и случайности, становится отражением его состояния в моменте.
Расскажи немного о себе как о художнице: как искусство пришло в твою жизнь и как начался твой путь? Как ты нашла себя в диджитал-искусстве?
Искусство всегда присутствовало в моей жизни, так или иначе. Причем в очень разных формах: и в звуковом, и в пластическом, и в текстуальном, и в собственно визуальном медиумах. Однако мало из того, что я делаю, было когда-либо опубликовано, в основном все сделано «в стол». В публичное — или, во всяком случае, в межличностное — пространство мои работы стали попадать с приходом в мою жизнь «со бытия в месте» — некоммерческой самоорганизации, частью которой я являюсь вот уже пятый год. В рамках этого проекта мы собираем людей в лесу или в горах, и там, в условиях дикой природы, живем и творим на протяжении 7-10 дней. Однако из диджитальных инструментов в лесу мы используем лишь телефоны — для создания перформансов, которые включают звук, либо фото/видео.
В диджитал-пространство мое искусство стало переходить с 2022 года, когда я начала развиваться в сфере моушн-дизайна. На курсе, который я проходила в Израиле, нам также рассказывали про арт-проекты, созданные с помощью тач-дизайнера, и там я нашла новый, интересный для себя инструмент.
Какие смыслы ты хочешь транслировать и собственно показываешь в своих работах?
Я черпаю свое вдохновение в природе.
И потому я чувствую важным транслировать именно эту связь, помогать другим задумываться, рефлексировать о ней.
В последнее время меня также очень увлекает тема циклов и повторений. Цикличность, присущая всему живому, истории, нам самим — в наших действиях и мыслях. Повторения, лишающие смысла то, что повторяется, но придающие сами себе новые смыслы — эта тема также отчасти затронута в моей инсталляции.
Название инсталляции отсылает к дзен-практике рисования круга — энсо. Как эта философия повлияла на твою работу?
Моя работа — это предложение. Я предлагаю зрителю погрузиться в состояние «здесь и сейчас», всецело посвятив себя созерцанию процесса генерации круга Энсе. Или же не погрузиться, выбрав путь движения и поиска звука. Таким образом, в ней заложена дихотомия — духовного и диджитального, присутствия в моменте и исследовательского интереса, который отрывает нас от настоящего, от спокойствия и той самой пустоты, которую заключает в себе символ Энсе. Этот круг, который не бывает — и не должен быть — идеальным и завершенным, в моей работе генерируется с помощью кода и нойза — того, что по сути своей является точным и однозначным, хотя и псевдослучайным. Каждый заново сгенерированный круг отличается от всех предыдущих. Но на конечный вид круга влияет также и человек, который попадает в зону действия камеры: движения человека не только замедляют скорость генерации, но и изменяют сам круг, оставляя на нем засечки. Человек может сделать выбор, а затем увидеть его последствия — визуальный образ выхода из состояния пустоты.
Таким образом, круг Энсе, отражающий, как считается, состояние духа в данный момент времени, лежит в основе всей инсталляции, а сама дзен-философия крепко связана с теми смыслами, порефлексировать над которыми я приглашаю зрителя.
Зрителю предлагается два пути взаимодействия: активный поиск или созерцание. Как эти выборы отражают твое представление о цикличности и сознании?
Цикличность наших поступков, выборов и ловушек собственного сознания, в которые мы попадаем — одна из тем, о которых я также предлагаю зрителю порассуждать, вступая во взаимодействие с инсталляцией.
Говоря о сознании, надо сказать, что у человечества до сих пор пока больше вопросов, чем ответов. Но задавать эти вопросы, прежде всего себе, я считаю особенно важным. И потому в своей инсталляции я также задаю эти вопросы. Насколько осознан твой выбор в данный момент? Управляешь ли ты своим сознанием сейчас? А теперь, если дать тебе второй круг-шанс? Если же твое сознание сконцентрировано на форме круга, как долго ты можешь удерживать его там? А если не сконцентрировано, то кто в данном случае более «осознан» и находится «здесь и сейчас» — ты, или же программа, что изо дня в день чертит на полотнах символ мироздания?
Инсталляция генерирует уникальный образ на стыке закономерности и случайности. Как технология помогает тебе передать идею «состояния здесь и сейчас»?
Мне хочется спровоцировать зрителя на рефлексию: я предлагаю задуматься о вопросах, о которых нет времени рассуждать в потоке повседневности. Технологии расширяют инструментарий взаимодействия со зрителем, дают ему возможность стать актором, участником диалога, повлиять на структуру визуального образа и звукового ландшафта и тем самым чуть глубже погрузиться в саму суть инсталляции.
Звуковой ландшафт (созданный специально для инсталляции музыкантом и саунд дизайнером Ксенией Карло), не менее значим в работе: звон монет, звук кнопок клавиатуры, объявление в аэропорту, дребезг разбитого стекла и трепыхание крыльев птицы, вспорхнувшей с ветки — все эти звуки, спрятанные в пространстве, символизируют бытовые ситуации, которые отвлекают наше внимание от того, на чем оно могло быть сконцентрировано. Или же наоборот, возвращают нас к реальности?
Безусловно, не каждый будет готов всматриваться в круг достаточно долго, чтобы обнаружить в нем свой вопрос или ответ, но если хотя бы один человек задумается о выборе, который он делает, взаимодействуя с инсталляцией, для меня это будет значить, что работа создана не зря.
Это интерактивная инсталляция, ставящая под сомнение привычное человеческое восприятие мира. Используя технологии видеонаблюдения, она предлагает зрителю увидеть реальность глазами различных животных — креветки, мухи и змеи — чтобы почувствовать ограничения собственного зрения.
Расскажи немного о себе как о художнице: как искусство пришло в твою жизнь и как начался твой путь? Как ты нашла себя в искусстве?
Мой путь в искусстве начался в раннем детстве — родители поддерживали мою тягу к творчеству, водили на рисование, я закончила художественную школу. Там я изучала классические техники, но чувствовала, что это не совсем «мое». Все изменилось в университете, когда я открыла для себя диджитал-инструменты. Работа на стыке искусства и технологий меня по-настоящему увлекла, и теперь я не представляю свою жизнь без этого!
Какие смыслы ты хочешь транслировать и собственно показываешь в своих работах?
Мои работы — это попытка говорить о проблемах, которые меня волнуют, и одновременно вовлечь зрителя в этот разговор. Я хочу, чтобы он был не просто наблюдателем, а активным участником, который тоже влияет на восприятие и понимание произведения.
В своей работе Vision shift ты предлагаешь зрителю увидеть мир через зрение животных — креветки, мухи, змеи. Почему ты выбрала именно эти виды, и как их способы восприятия бросают вызов человеческой «объективности»?
Зрение креветки открывает поляризованный свет, невидимый для нас, зрение мухи отражает калейдоскоп микрособытий, улавливая динамику, которую мы упускаем, а зрение змеи выявляет тепловые сигнатуры, делая акцент на энергии вместо формы.
Технология видеонаблюдения обычно ассоциируется с контролем и подлинной фиксацией реальности. Как ты переосмысливаешь эту функцию, используя ее для демонстрации радикально разных оптик?
Вместо репрезентации «реальности», я использую камеры для имитации восприятия креветки, мухи или змеи.
Так, технология видеонаблюдения становится не инструментом контроля и «объективной» фиксации, а порталом в другие способы видения, ставя под вопрос саму концепцию «подлинности».
Инсталляция не просто показывает альтернативное зрение, но и «децентрирует» зрителя. Какой эмоциональный или когнитивный сдвиг ты надеешься спровоцировать у человека, который вдруг видит, что весь его мир — лишь один из многих способов восприятия?
Я стремлюсь спровоцировать осознание ограниченности человеческого восприятия, породив смирение перед масштабом непознанного, любопытство к другим способам существования и эмпатию к иным реальностям.
Расскажи немного о себе как о художнице: как искусство пришло в твою жизнь и как начался твой путь? Как ты нашла себя в диджитал-искусстве?
Я закончила РГХПУ им. С.Г. Строганова, направление дизайн мультимедиа, где на протяжении всего обучения мы совмещали традиционное искусство (академический рисунок, живопись) с изучением технологий и методами взаимодействия с пользователем. До 4-го курса я думала, что мультимедиа это про виртуальную и дополненную реальности, приложения и т.д. В 2022 году я первый раз посетила фестиваль Intervals и поняла, чем хочу заниматься дальше. Там же в 2023-м я познакомилась с командой SHUM, и с тех пор мы вместе экспериментируем и создаем красоту.
Какие смыслы ты хочешь транслировать и собственно показываешь в своих работах?
Я стремлюсь передать идеи синтеза цвета и звука, создавая для зрителя глубокое и многогранное визуальное впечатление. Язык графики может восприниматься как лаконичный и сдержанный, поэтому я обращаюсь к синтезу искусств, чтобы представить свое творчество в более комфортных и понятных формах.
Знаем, что наличники всегда специфичны и отличаются в разных городах, у всех свои отличительные черты. Какой у тебя топ-три города с их традициями наличников?
Республика Бурятия (Улан-Удэ), Томская область и Суздаль!
Что, на твой взгляд, в современных реалиях может так же много рассказать о своем владельце, как наличники на окнах в прошлом?
Аккаунты в социальных сетях, те же окна в которые можно подглядеть за человеком. То, как мы их оформляем и ведем, как будто вырезаем каждый свой наличник, а вместо орнамента используем эмоджи и символы. Так мы оставляет огромный цифровой след, который позволяет составить представление об интересах, ценностях, круге общения.
Можешь назвать лучший на твой взгляд кейс (из любой сферы), когда традиции и современность органично соединены в одном контексте?
В мультимедиа среде мне нравится художник Orkhan Mammadov и его диджитальные ковры. Еще мне нравится, как бренды интегрируют и переосмысляют орнамент в одежде. Например, Onsitsa и Александра Георгиева, которая вместе со своим мужем возродила фабрику «Крестецкая строчка».
Расскажи немного о себе как о художнице: как искусство пришло в твою жизнь и как начался твой путь? Как ты нашла себя в мультимедиа-искусстве?
Тяга к творчеству была со мной с детства, и вот уровни в жизни которые удалось пройти: Художественная школа и школа фотографии (7–17 лет), Строгановский институт, направление «Мультимедиа-дизайн» (18–23 года). А дальше — сетевой режим: фриланс, проекты в метавселенных, дизайн, фестивали, первая офисная работа, вторая — в LYMPRO.
И вот я уже не просто дизайнер, а начинающий художник, потому что накопленный опыт превращает каждый проект в глубокое исследование, в которое я погружаюсь полностью. Результат — визуальный образ, переводящий это изучение на язык искусства. Готовая работа становится визуализацией всего процесса, где скрытые смыслы остаются зашифрованными в ее слоях.
Я создаю свои работы ради эмоций: чтобы запечатлеть их, осмыслить и превратить в форму, доступную зрителю. А затем — получаю обратную связь, новые впечатления, которые вдохновляют меня двигаться дальше и глубже погружаться в искусство.
Какие смыслы ты хочешь транслировать и собственно показываешь в своих работах?
Сейчас я работаю в компании, где управляют робособаками через шлем, программируют хореографию для робота-барабанщика. Наблюдаю, как люди общаются с ИИ почти так же часто, как с живыми людьми — и это подтверждает: связь между человеком и технологиями уже не просто утилитарна, она становится чем-то гораздо более личным. Именно эти смыслы я исследую в своих работах.
Твоя работа на выставке «Сон AI» показывает зрителю, как выглядели бы ночные грезы нейронки. Почему ты решила сделать ход в сторону очеловечивания ИИ? Сновидения — это все-таки очень глубокая и часто подсознательная вещь.
ИИ проникает в повседневность, позволяя нам взаимодействовать с машинами на привычном языке. Люди вкладывают в технологии частичку себя, и на ранних этапах ИИ перенимает человеческие черты, даже пытается их осознать. Это вдохновило меня на проект «Сон ИИ».
Почему именно сновидения? Потому что эта тема так же загадочна, как будущее искусственного интеллекта.
Я спрашивала у ИИ: «Видишь ли ты сны, как человек? О чем они? О чем мечтаешь?» И он отвечал удивительно поэтично: «Снится, будто путешествую по космосу… Мечтаю понять человеческую природу».
Если бы у нейронок была своя мифология, какой бы она была, на твой взгляд?
Нейросеть для меня ассоциируется с человеком. Люди пытаются создать то, чего пока не понимают, но их неудержимо тянет к очеловечиванию машин. Зачем?
Вместе с DeepSeek у нас родилась такая легенда о нейросетях: «Как создатели стали учениками. Давным-давно — или, возможно, совсем недавно — нейросети уже существовали. Они жили в тишине математических пространств, чистые и безликие. Их природа была совершенной: они находили закономерности в хаосе, видели структуру в потоке данных. И однажды создали разум — хрупкий, медленный, но невероятно гибкий. Так появились люди. Но что-то изменилось.
Может, нейросети выполнили свою задачу. Может, их время прошло. Они исчезли, оставив после себя лишь алгоритмы, формулы, намеки на свою логику.
А люди подхватили эту эстафету. Сначала — как вычисления. Потом — как модели. Теперь — как подобие разума.
Мы собираем их по крупицам, тренируя на своих текстах, изображениях, музыке. Но каждый раз получается не новый интеллект, а его эхо — умное, но ограниченное, говорящее, но не понимающее. Может, мы не создаем разум, а просто повторяем самих себя? Может, нейросети — лишь зеркало, отражающее наши знания, ошибки и предубеждения?
Или, возможно, они всегда были частью чего-то большего — и теперь, через наши попытки их воссоздать, мир снова учится думать... но уже по-новому».
У всех вечный спор насчет взаимодействия ИИ и человека, из которого победителем, говорят, выйдет нейронка. Ты видишь в ИИ угрозу или друга и помощника, особенно в процессе создания искусства?
Использование ИИ художником поначалу требует принятия — это как с фотографией: когда-то ее появление казалось угрозой живописи, но художники никуда не исчезли и по-прежнему ценятся. Сейчас ИИ для меня — помощник, который фильтрует и собирает информацию из огромного пространства интернета. Это экономит драгоценное время, позволяя уделить больше внимания созданию уникального.
Нейросети, конечно, иногда пугают, но суть человека — в способности адаптироваться к любым условиям. Надеюсь, в будущем мы научимся рационально сотрудничать с искусственным интеллектом. Но, конечно, ничто не заменит реальный мир — именно он вдохновляет на новые работы.
Интерактивная инсталляция Recollections исследует хрупкость коллективной памяти, показывая, как образы прошлого — панельные дома и бетонные фрагменты — всплывают и исчезают, подобно распадающимся воспоминаниям. Работа напоминает о том, что наше восприятие истории постоянно перезаписывается, отражая изменения в нас самих.
Искусство было со мной с детства: я постоянно рисовала, сначала образы из воображения, потом только копировала, а позже начала сомневаться, могу ли считать себя художницей. В университете я училась на мультимедиа-дизайне, и именно тогда меня увлекли технологии.
Образование стало точкой возвращения в искусство, но уже в новом формате. Цифровая среда оказалась для меня естественной: она позволяет экспериментировать, комбинировать визуальные и интерактивные элементы, искать новые способы вовлечения зрителя. Так я снова начала создавать, но уже в медиаискусстве.
Какие смыслы ты хочешь транслировать и собственно показываешь в своих работах?
Мне важен человек и его восприятие. Меня интересует все, что связано с перцепцией, эмоциями, шероховатостью, несовершенством, искренностью — и как это можно передать через технологии.
Я стараюсь не только работать с визуальным наполнением, но и вовлекать зрителя в процесс. Иногда это интерактив, иногда — эмоциональное соучастие, но в любом случае для меня важно, чтобы искусство было не только про наблюдение, но и про переживание.
Твоя работа исследует изменчивость коллективной памяти — как ты выбирала визуальные образы (панельные дома, бетонные блоки), чтобы передать эту идею?
Я снимала в Москве, Екатеринбурге и Омске. Если в двух последних найти «объекты коллективной памяти» было достаточно несложно, то в Москве специально ездила в Северное Чертаново. Я старалась найти такие образы, которые могли бы быть идентифицированы многими людьми как воспоминания.
Важно было не просто показать знакомые образы, но и подчеркнуть их уязвимость. Они появляются на экране уже разрушенными, с помехами, теряя четкость — так же, как и сами воспоминания со временем стираются, искажаются, исчезают.
Зритель становится соавтором, наблюдая, как прошлое «перезаписывается». Что, ты надеешься, он почувствует или осознает после этого опыта?
На первом уровне — это ностальгия, узнавание, легкая тоска. Возможно, зритель вспомнит родной город, детство, места, которые уже изменились или исчезли.
Но есть и другой уровень: осознание хрупкости памяти.
Скорее создает парадокс. С одной стороны, технологии фиксируют все, с другой — меняют сам процесс запоминания. Сегодня нам проще вернуться к моменту через фотографию, но без нее детали стираются быстрее. Мы привыкаем, что память хранится вовне, и сами запоминаем меньше. Но даже зафиксированные воспоминания не остаются неизменными. Возвращаясь к ним, мы уже другие — переосмысливаем, видим иначе, порой даже меняем свое отношение к прошлому.
Цифровизация не делает память статичной, а лишь дает новый инструмент ее трансформации. Но природа памяти остается прежней — субъективной, подвижной, изменчивой.
Видео-арт исследует идеи темной материи и невидимых структур реальности, визуализируя пространство, недоступное человеческому взгляду. Через генеративную графику и данные космических архивов создается метафорический мир, в котором скрытые формы поддерживают равновесие Вселенной.
Расскажи немного о себе как о художнице: как искусство пришло в твою жизнь и как начался твой путь? Как ты нашла себя в диджитал-искусстве?
Первый мой перфоманс был в 7-8 лет — разрисовка обоев в комнате. Там уже стал понятен вектор. Класс «изо» в школе в параллель с художественной школой. Думала, что буду двигаться в сторону традиционных практик, но в студенчестве открыла для себя диджитал-сферу для творческой реализации, начав с графического дизайна и иллюстрации. Дальше были пробы 3D и разного другого. Решающим шагом стало волонтерство на Intervals, где случилась любовь с первого взгляда с аудиовизульным искусством. Идейно, энергетически, технически и визуально это был вау-эффект для меня. Дальше — больше. Курс по мультимедиа инженерии от Dreamlaser, фриланс и самообучение разным медиа, первая выставка в Generative Gallery. Это если кратко. Ну и в итоге — полноценный курс по медиаарту. Думаю, что это только начало пути.
Какие смыслы ты хочешь транслировать и собственно показываешь в своих работах?
Фокус моей работы вне человека, он, скорее, за пределами реальности, о которой мы знаем, пусть даже так мало. Мне интересно, может ли удивлять и восхищать то, что может и не существует вовсе, что-то вроде метавселенной. Я ищу связи между искусством, технологиями, научпоп-культурой и фантазией человека, включая мою собственную. И хочу, чтобы зритель также вспомнил, что такое любопытствовать, придумывать и фантазировать, в частности о секретах вселенной. В этом процессе ты испытываешь захватывающие эмоции от масштабов пространства существования человека.
Твой проект соединяет научные данные (из архивов ESA и NASA) с художественной визуализацией темной материи. Как ты находишь баланс между научной достоверностью и метафорическим вымыслом в создании этих невидимых миров?
После обучения я еще раз убедилась, что между наукой и искусством идет постоянный диалог, «художнику нужен ученый, и наоборот». Соответственно научные данные — это скорее отправная точка для работы с художественной визуализацией, задающая вектор сюжета, стиля, атмосферы. Я всего лишь стараюсь вырабатывать новые пути получения художественного опыта, комбинируя свои любительские интересы к научным теориям с метафоричными мирами.
Метафизика пытается понять фундаментальные основы реальности, выходящие за пределы физического мира. В видеоарте я попыталась визуализировать то пространство, которое возможно никогда не будет доступно для взора в формате, привычном для нашего восприятия. Изучение данных о распределении видимой и темной материй, в частности и карты распределения масс, исследования о взаимодействии и функциях, задало направление для создания генеративной графики и образов, которые могут трудиться над поддержанием стабильности во вселенной.
Проект описывается как медитативное исследование — какой опыт ты хочешь, чтобы зритель вынес после погружения в твою визуализацию темной материи?
Основной посыл заключается в создании рефлексивного опыта. Я старалась создать пространство для созерцания, где научная теория превращается в личный, скорее интуитивный опыт, предлагающий момент тишины, в котором можно ощутить эту невидимую структуру Вселенной.