После сноса по реновации дряхлой шаткой избенки в одну из соседних многоэтажек, кремовый массив которых напоминает квартал выстроенный из дженги, забирается Он — domovenok Кузя. Чумазый. Лохматый. С сундучком в придачу. Для малыша, которого можно и самого схватить в охапку, — увесистый багаж, а взрослый увидит и подумает, что винтажная шкатулка.
Пристанище удается найти в квартире № 588, куда недавно заселилась семилетняя девочка с каре Наташа (глаза — две голубые капельки, одета как буржуазный ребенок с Елисейских полей) и ее мама в барбикорном луке, которая днем уходит на работу, по вечерам что-то строчит на печатной машинке (если не принимает гостей), а все остальное время по-ревизорски приценивается к тому, что делает дочь.
На новом месте Кузя немедля начинает наводить суету и подбирать себе укромный уголок. В тумбу под мойку заберется. В холодильнике спрячется. В духовке расслабится. Занято, примерно, везде — то мусорным ведром, то связкой сосисок, то уткой. Да и тесно, холодно, душно. В общем, не жизнь, а беда-беда, огорченье. Ладно, хоть Наташа заботливо носится по пятам, отовсюду вытаскивает и пытается накормить. Ну мы.
Кузенька — генератор реакций на все случаи жизни. Сама тревожность. Философ с антресоли. Интроверт с головы до пят. Drama queen, в любой (не)бытовой ситуации. Тот самый случай, когда психологический возраст — Мафусаил, но де факто: «Я маленький еще». Кузьке всего семь веков. Совсем ребенок! Можно при случае и покапризничать. Тем более, когда единственная доступная роскошь — схватившись за голову с трагизмом в голосе заявить, что все пропало. Годы идут, но его идеи будут актуальны всегда. Je suis Кузя.
Чаяния домового в квартире № 588 похлеще беспорядочного гостевого шастания в фильме «Мама!» (2017) Даррена Аронофски. Праздничный торт слопает в одного. Мусор выкинет из окна — на шляпу прохожего. Краску из банки разольет, сам в ней испачкается и заодно наследит… Шагает по стене, чтобы проораться в воздуховод (в любой непонятной ситуации зови Nafanya, он сам все разрулит). Пока Кузенька не найдет зону комфорта — все обойдет, пощупает и перевернет. В промежутке его стоит хорошенько отмыть, и тогда окажется, что домовой — румяный блондин с природно-подведенными ресницами в парадной красной рубахе. Тогда отпустить такого хозяйке окажется еще сложнее.
За четыре серии советского мультфильма (1984–1987) — сторителлинг максимально прогрессивный. Второй эпизод — это двадцатиминутный флешбэк: от домового без ума остаются сразу три женщины, готовые за ним носиться, укутывать, ухаживать и всячески поощрять: Наташа, Баба Яга и Ворона. Наверное, на его импульсивное обаяние, требующее гиперопеки, купилась бы и наташина Мама, но она, увы, не видит дальше собственного носа и в упор не замечает Кузьму, полагая, что он тряпичная игрушка. Если бы можно было научиться избавляться так от ненужного внимания, жизнь была бы куда проще. С той же нежностью, как к мягкой, трогательной кукле-растрепе, относишься и к мультиверсии «Домовенка».
После всех сцен истерик со стороны домового готовым нужно быть к любым кризисным временам, потому пора воспитывать в себе бережность, а не выкидывать чуть что бородинский хлеб — она произносит сакраментальную фразу, к базису которой в своей жизни приходила каждая вторая девушка: «Понимаете, сначала Кузя был моим идеалом, и вдруг… У него, наверное, было тяжелое детство!» И это после того, как с момента знакомства в ответ на каждый ее вопрос, Наташа слышала, что она тетеха, недотепа непонятливая… Но все прощаешь, когда тебе на ночь рассказывают сказки.
Впрочем, без Кузеньки в доме нет счастья. Потому-то и Яга готова ему все простить. И Ворона унести к себе в гнездо. И Наташа, в конце концов, осознает, что ее панельный уют без домового уже никогда не будет прежним. Такая она, стихийная погода в доме. Без мнительного и беспокойного надзора не успокоится, не угомонится.
На дистанции понимаешь, что главную житейскую мудрость в мультфильме транслирует многодетная мать Ворона. Она формулирует две максимы связанные со счастьем. Во-первых, за него надо бороться. Во-вторых, счастье — это когда все дома. Всего в достатке. И никуда выходить не нужно. А там как-нибудь доживем до зимы.
На случай драматичной ссоры
Кузя говорит: «Спасибо этому дому, пойду к другому!»
На случай публичного самобичевания в дружбе или отношениях
Кузя говорит: «Кому я здесь нужен?»
Ситуация предусматривает единственный успокоительный ответ — «Мне нужен! Я тебя полюбила».
На случай, если на свидании понадобилось набить себе цену
Кузя говорит: «Сперва молодца в баньке попарь, накорми, напои, а потом и люби…»
На случай обострения экстравертного состояния
Кузя говорит: «Можно и гостей водить по одному».
На случай необходимости сказать что-то многозначительно-таинственное
На случай столкновения со знакомым в публичном месте, где ты не должен быть
Кузя говорит: «Ты меня не видел и я тебя не видел. Отвернись».
Буквально, для любой ситуации
Кузя говорит: «Беда-беда, огорчение!»
На случай, когда впервые пришел в гости, куда приглашено много народа
Кузя говорит: «Где тут спрячешься? Подпола нет, чуланчика нет, норки нет…»
На случай, когда длительность отношений пересекла отметку в неделю
Кузя говорит: «А знаешь, я к тебе совсем привык».
На случай, когда в гостях предлагают съесть что-нибудь невкусное
Кузя говорит: «Это я не ем, я не козел!»
На случай, если нужно объяснить почему пропустил очередную встречу
Кузя говорит: «С малых лет жил в людях. Ел не досыта. Спал без спросу. Недосыпал, в общем, я».
На случай наступления острой фазы прокрастинации
Кузя говорит: «Тошно мне, хочется чего-то… Сам не знаю чего».
На случай любых обвинений