Теперь Райли 13 лет. Брекеты. Подруги. Прыщи. Увлечение хоккеем внезапно оказалось чем-то большим, чем лишь for fun. После ударного выступления на одном из матчей Райли с соулмейт-сокомандницами приглашают на сборы старшей школы с перспективой через год попасть в топ-команду. После кризиса из первой части (вышла в 2015-м) Радость (Эми Полер) с другими эмоциями навострились успешно рулить хозяйкой по очереди; но стоило загореться красной кнопке пубертата, как сознание Райли перестроилось за одну ночь, и в «головной офис» заехали новые гости во главе с Тревожностью (Майя Хоук). Похожая на каляку-маляку энтузиастка вскоре и высылает олдов куда подальше, собираясь сделать из девочки-подростка свою версию 2.0.
У затяжного пиксаровского кризиса (since 2019) было много причин: начиная сменяемостью поколений и заканчивая тем, что далеко не все истории о сбоящей самоидентификации — когда ты эмигрант в тридесятом поколении — вообще должны быть рассказаны («Элементарно», «Я краснею»). Силами удручающе заурядной сценарной комнаты (авторы «Хорошего динозавра» и сериала «Воспитывая Хоуп») вторая «Головоломка» сделана на пике творческих возможностей и… Едва отличается от первой. Почти тот же путь с задворок сознания Райли к головному центру в этот раз приходится пройти не только Радости с Печалью (Филлис Смит), но и остальным привычным эмоциям. За ораву захватчиков-новичков с тройным энтузиазмом отдувается накофеиненная Тревога, пока морщинистую Ностальгию (Джун Скуибб) (кажется, в «Пиксаре» не знают значения этого слова) прячут в подвале, малявка Зависть (Айо Эдебири) лопочет что-то у пульта, громила Стыд (Пол Уолтер Хаузер) прячется в худи, а Хандра (Адель Экзаркопулос) (преступно недооценена) чиллит на диване и вставать не собирается.
Лучшее определение классическому Pixar дает Радость, рассказывая о своем новом прототипе — нервосберегателе, устройстве, которое уносит негативные воспоминания на свалку. Некогда мультфильмы студии были точно таким же эскапистским вытеснителем, побуждая на время сеанса поочередно сентиментальничать и смеяться. Не считая «Луки» (вышел в 2021-м; лучшей картины студии последних лет), вторая «Головоломка» оказывается ближе всего к этому золотому сечению, но лишь на пятнадцать минут хронометража. Пять из них занимает кульминационное эмоциональное смятение Райли, оставшееся — прогулка вдоль горы Рашмор (must для подростка) и заточение в Тайнике, где хранятся секреты девочки. Последняя сцена при участии фаталистично-романтического персонажа из видеоигры (по типу файтинга Tekken) и интерактивной поясной сумки а-ля «Даша-путешественница» отмечена таким живым комикованием, что меркнет весь последующий нарратив.
В оставшееся время создатели «Головоломки» вновь пытаются объять необъятное, схематично поясняя, из чего складывается самопознание. Спасибо, что обошлось без откровенного вреда, как в воспевающей человеческую заурядность «Душе» (2020), но личность, конечно же, куда сложнее здешнего сплетения струн запрограммированных на однотипные аффирмации по типу «Я — хороший человек». Раз уж «Пиксар» основательно взялся за освоение собственной интеллектуальной собственности взамен оригинальных идей, им стоит выкупить права на «Дарью» (1997–2002) и сделать кроссовер с «Головоломкой», тогда-то Хандра точно расправит плечи.
[STAT_ART_2.5]
Заправский ходок из Майами детектив Майк Лоури (Уилл Смит) все-таки остепенился. Но долгожданное торжество омрачает то, что его бадди (по значку и по жизни) Маркус Бернетт (Мартин Лоуренс), раздухарившись на танцполе, едва не откатывает к праотцам из-за сердечного приступа и по возвращении в сознанку предрекает бурю. Вскоре Ховарду (Джо Пантольяно) — убитому в предыдущей серии («Плохие парни навсегда», 2020) руководителю тандема — начинают рисовать связь с наркокартелем. И помочь раскрыть устроившего инфовброс замазанного копа может только прозябающий за решеткой мексиканский отпрыск Майка Армандо (Джейкоб Скипио). Однако любое геройство парочки осложняет отбитость Бернетта, после чистилища возомнившего, что он бессмертен.
Кажется, мальчики не повзрослеют и к семидесяти — и это не то зрелище, которое заслуживает еще пару частей. Если в триквеле Маркус пытался выйти на пенсию, то здесь едва не умер. Лоури, в свою очередь, начинает ловить панички, которые мешают стрелять и бегать (как показывает практика, вся полевая работа детектива в серии). Что дальше? Артрит? Шутки про импотенцию у дуэта и так давно в ходу. Сегодня первые «Парни» хорошо иллюстрируют то, насколько уязвимо было кино Майкла Бэя до того, как он нашел себя в пиротехнической и образной порнографии (легенда). Заматерев, в сиквеле ему было достаточно одной погони на автобане, чтобы разбить 22 машины и катер. Без этой шальной режиссуры обаяние «Парней» держится исключительно на выдыхающемся стендапе Смита и Лоуренса, где один все еще пытается выглядеть крутым альфа-самцом, а второй маниакально трескает скиттлс…
Поставившим последние две части дуэту Адиль & Билал — Бэй с «Алиэкспресса», за вычетом подсмотренных у маэстро фишек (в том числе с кружащими операторскими дронами из «Скорой»), остается насыщенный на цвета видеоряд для очередного клипа DJ Khaled — недаром тот появляется здесь в камео. Триквел тащил драматургический задор — сценарий писался вместе с Джо Карнаханом («Команда А», «День курка»), которому бадди-муви и прочую ругань крутых мужиков со стволами писать как нечего делать. Сложноустроенные сюжетные мутки с наркокартелями и без того никогда не были коньком франшизы, но на этот раз третий акт сложно отличить и от энной части «Неудержимых». Если Карнахан охотно шутил про брак, то в его отсутствие в «Парнях» начали воспитывать форсажные императивы. Экран заполонили подросшие отпрыски (в том числе капитана Ховарда). Плохиша Армандо вновь проверяют на совесть. В финале Лоури и Бернетт уступают мангал новым поколениям. Какой тут гигачадовский тестостерон, если и обязательная Bad boys, bad boys // Whatcha gonna do? звучит как-то неуверенно.
[STAT_ART_1.5]
От повседневного сибаритства кота Гарфилда (Крис Пратт) отвлекает похищение — вместе с верной таксообразной собачонкой Оди их силком затаскивают на заброшенный склад, где хозяйничает обвешанная бижутерией персидская кошка Джинкс (Ханна Уэддингхэм). Коварный план последней таков: приманить на обрюзгшую рыжую наживку его бедового отца Вика (Сэмюэл Л. Джексон) и отправить парочку на заводскую ферму для кражи 1673 литров молока (по литру за каждый день, проведенный по вине обидчика в приюте).
Причем тут вообще Гарфилд, если расквитаться за делишки прошлого предписано блудному папеньке, — вопрос драматургических швов. Джинкс ехидно замечает: «потому что они изводят друг друга», читай — «лучше завязки мы не сочинили, будем действовать вам на нервы». Как грамотно адаптировать для больших экранов классический комикс (стрип, то есть ленту из 2–4 кадров. — Прим. SRSLY) про одомашненного саркастичного лентяя, в Голливуде по сей день так и не додумались. Однако обе полнометражки из нулевых имели право на существование как минимум благодаря оплачиваемой закадровой депрессии Билла Мюррея и скетчу на тему промоушена франшизы во втором «Зомбилэнде» (2013).
В новом «Гарфилде» Билла Мюррея на озвучке нет, значит, и формальных художественных достоинств тоже. Вместо вальяжно-саркастичного хама на экране слегка ворчливый, травмированный безотцовщиной питомец с безлимитным доступом к деливери-сервисам. Канон уступил семейным ценностям — в дороге Вик и Гарфилд обречены помириться и более не расставаться. В первоисточнике Джон (здесь его озвучивает Николас Холт) купил зверушку в зоомагазине (надеясь, что это обыкновенный персидский кот, а не прожорливое недоразумение); в нынешнем мультфильме — оставленный батей мимишный котенок стучится в окно итальянского ресторана, поглощая впоследствии, при первом знакомстве со своим будущим хозяином, целую пиццу (и не одну) — последние всполохи креатива, которые, вероятно, и ушли на этот биографический пролог.
Все это настолько беспомощно, что заканчивается набором ютьюб-видосов на титрах о собачье-кошачьем соседстве. Но самая навязчивая проблема нового «Гарфилда» — Вик. Яблоня от яблочка — они похожи, только родитель — дворовый, бесформенный и несмешной. Залог успеха исходного комикса в балансе умеренно язвительной шутки, но когда все недостатки титульного кота множатся на два, неминуема катастрофа. Намеченная ходка по выносу молочного фонда напоминает квест-сюжеты, которыми обычно промышляет пластилиновая студия Aardman («Побег из курятника», «Уоллес и Громит»), и за обилием вовлеченной в нее сайд-кик-массовки тушка любителя лазаньи теряется окончательно. Героя не только бесстыдно отредактировали, сведя к набору мемов про понедельники, но и не без садистских ноток проводят по какофонии унижения и боли (в кислотных тонах «Луни Тюнз»). Неужели в наше травоядное время даже Гарфилд стал неудобным персонажем, образ которого нужно смягчать?
[STAT_ART_1]
Мина (Дакота Фаннинг) понуро смолит электронку, просиживая дни за кассой в зоомагазине. Делать в ирландской глуши нечего, потому вечерами девушка примеряет парик и идет в паб, представляясь кавалерам заезжей балериной. Развеять тоску Мины решает ее босс, поручив доставить редкого золотого попугая в зоопарк под Белфастом. Путешествие заканчивается посреди леса, где глохнет машина, суля прогулку сквозь чащу. Там, за чередой зловещих указателей, Мине приходится укрыться в стеклянной сторожке посреди опушки, где уже обитают седая властная дама Мэделин (Олуэн Фуэре), инфантильный юноша Дэниел (Оливер Финнегэн) и доверчивая молодая женщина Кьяра (Джорджина Кэмпбелл). После заката все они выстраиваются у стены в шеренгу, потому что за ними наблюдают Смотрители — некие подземные чудища, выползающие на поверхность в темноте.
Торопливо освоиться придется и зрителю, ибо идей у дебютантки Ишаны Шьямалан не меньше, чем обычно бывает у ее отца, но вот хронометража и сноровки рассказчика — в избытке. Под видом концептуальной страшилки Шьямалан решила продать и студии и аудитории фолк-сказку на манер отцовской «Девушки из воды» (2006), для описания внутренней мифологии которой потребовалось бы еще с десяток страниц сверху. Но там, где М. Найт обычно без особого труда совмещал большие смыслы, притчеобразность и выверенный темпоритм, Ишана вязнет в паузах между функциональными сценами, искусственно развивающими героев.
Шьямалана-старшего тоже время от времени принято корить за скверно прописанных персонажей, но в его изысканном (он всегда работает с топовыми операторами), осязаемо-причудливом инопространстве все настолько естественно подчиняется внутренней условности, что и это зачастую не вызывает вопросов. «Смотрители» такой искусности лишены, а авторская небрежность только усиливает сюжетные неловкости. Ишана на разный манер множит идею двойничества и пересмешничества. Близнецы. Ехидно галдящий «только не умри здесь» попугай. Террариум с игуаной, точь-в-точь повторяющий форму будущего пристанища, на который днями пялится Мина в зоомагазине. Запись реалити-шоу, которое в качестве досуга смотрят собравшиеся в лесу. Все эти образы любопытны сами по себе, но не в такой концентрации, когда Ишана Шьямалан едва успевает вываливать твист за твистом (папина дочка). Во всем этом видится сеанс притворства, где режиссер, словно та же Мина после посиделок в баре, как бы говорит зрителю: «Настоящая я бы ему не понравилась».
[STAT_ART_1.5]