В 1967-м Запад и социалистический блок были в состоянии холодной войны и одновременно пытались придерживаться курса на «разрядку международной обстановки». США уже увязли во Вьетнаме, наращивая военное присутствие — но оно вызывало все меньше восторга даже у южных вьетнамцев, поскольку все больше походило на колонизаторскую оккупацию.
СССР и Китай, проявив больше дипломатической тонкости, ограничились поставками техники и военных специалистов. В самой Америке война тоже стремительно теряет в популярности: призывники жгут повестки и вместо армейской формы облачаются в пестрые хипповские наряды; лозунг Make Love Not War звучит на каждом углу. Антивоенные протесты проходят во всех крупных городах: в Нью-Йорке их лидерами становятся столь разные персоны, как битник Аллен Гинзберг, педагог Бенджамин Спок и пастор Мартин Лютер Кинг, который будет убит через год после своей страстной миротворческой проповеди.
Ближний Восток тоже превращается в арену противостояния СССР и США. Арабская агрессия против Израиля старательно подогревается советскими дипломатами и застарелой юдофобией исламистов. Рэндольф и Уинстон Черчилль в книге «Шестидневная война» пишут: «Разнузданная военная истерия арабов достигла таких размеров, которые до сих пор не были известны просвещенному миру. Арабским массам были обещаны сокрушительная победа, безнаказанные насилия и грабежи, и эти обещания вызвали такой экстаз и ликование, которые возможны лишь в странах Востока. Богатая арабская фантазия воспламенилась, обильная ложь всех средств информации породила опасные иллюзии, и не только весь арабский мир, но и значительная часть мирового общественного мнения была убеждена, что на сей раз победа будет за арабами».
5 июня 1967 года израильская авиация одним спланированным ударом уничтожила все ВВС арабской коалиции, в течение следующих пяти дней расправилась с армиями Египта, Сирии, Иордании и Ирака. Мечты арабов об уничтожении еврейского государства были втоптаны в прах ботинками израильских воинов, древнее пророчество осуществилось, и библейский народ навеки завладел древней столицей — Иерусалимом. Премьер-министр СССР Алексей Косыгин прилетел в США, чтобы обсудить с президентом Линдоном Джонсоном в колледже Гласборо вопросы урегулирования международной напряженности, но уже к середине встречи стало ясно, что советский представитель не располагает полномочиями на заключение сколько-нибудь важных договоров.
Итоги и наследие: Израиль существует по сей день — по-прежнему оставаясь единственным демократическим государством Ближнего Востока. Советский Союз рухнул, а социалистическая республика Вьетнам до сих пор управляется коммунистической партией.
Мировые державы воюют и за космос. Эта борьба тоже чревата жертвами: при приземлении космического корабля «Союз-1» гибнет космонавт Владимир Комаров, на тренировках программы «Аполлон» погибают Вирджил Гриссом, Эдвард Уайт и Роджер Чаффи.
Американский робот Surveyor 3 совершает посадку на Луне, чтобы взять пробы поверхности; через два года его навестят астронавты. Российская «Венера-4» исследует атмосферу одноименной планеты. Тем временем вся мыслящая земная общественность зачитывается скандальным бестселлером Десмонда Морриса «Голая обезьяна», где социум и культура преподносятся как издержки эволюции.
Итоги и наследие: Корабли «Союз» совершили больше 130 пилотируемых полетов, став главными инструментами советской и российской программ освоения космоса. Когда Space Shuttle прекратили летать, «Союзы» оставались единственным средством доставки экипажей на МКЦ: эту монополию разрушил лишь Crew Dragon в 2020 году. Антропология со времен «Голой обезьяны» значительно продвинулась вперед — но число креационистов по-прежнему удручающе велико.
Культура 60-х парадоксальным образом сочетает радикальный политический активизм и блаженный хипповский пацифизм. США весь 1967 год сотрясают расовые беспорядки и антиправительственные демонстрации, одновременно наступает «Лето любви» — от Сан-Франциско до Нью-Йорка тысячи хиппи объединяются в коммуны, заполняют улицы и упоенно предаются психоделическим экспериментам, творческим поискам, а также, собственно, вышеупомянутой любви. Их порой невнятные политические лозунги сводятся к требованиям мира, равенства и свободы, зато достижения в области творчества неоспоримы.
Именно тогда выходят грандиозные дебютные альбомы The Doors и Джими Хендрикса, оформляется как жанр психоделический рок: увидевший свет в том же 1967 году Magical Mystery Tour группы The Beatles тоже тяготеет к кислотному сюрреализму.
Искусство отражает реальность с поразительной быстротой: рок-мюзикл Hair о коммуне воинствующих хиппи-пацифистов уже играют на нью-йоркских театральных площадках — через год он будет греметь на Бродвее. В постановке отражены все черты бунтующего поколения: наивный нью-эйдж-мистицизм и «святые оргии Камасутры», свободолюбие на грани безответственности, героизм, переходящий в безрассудство.
Пока в СССР с трудом удается добиться первой публикации «Мастера и Маргариты» Булгакова, а единственными заметными писателями остаются Солженицын и агонизирующие деревенские прозаики, в США распускается новая литература — она же «новая журналистика». Том Вулф заканчивает работу над «Электропрохладительным кислотным тестом» о похождениях Кена Кизи и его безбашенной ватаге «Веселых проказников». Cам Кизи уже остепенился и безвылазно творит на семейной ферме в Орегоне на стыке беллетристики и публицистики.
Еще один темный гонзо-первопроходец — Хантер Томпсон — публикует свой дебютный опус о банде байкеров «Ангелы ада». Между художественной литературой и журналистикой грань уже стерта: например, июньский номер Playboy содержит статью автора «Чарли и шоколадной фабрики», сценариста бондианы Роальда Даля о подружках агента 007.
«Новый Голливуд» — американское авторское кино конца 60-х — не желало иметь ничего общего с бондианой и вдохновлялось французской «новой волной». Точкой отсчета «американской новой волны» принято считать именно 1967-й: «Бонни и Клайд» Артура Пенна явно подражал Трюффо, а нуар Ричарда Брукса «Хладнокровное убийство» по одноименному роману Трумэна Капоте напоминал о Годаре.
Итоги и наследие: Фильмы Копполы, Аллена, Полански, Кубрика стали классикой уже при жизни создателей — а те из них, кто жив сегодня, продолжают творить. Современное авторское кино — от Тарантино до братьев Сафди — содержит прямые отсылки к работам Брукса, Пенна и Хоппера. Рок 70-х, хард-рок 80-х и метал 90-х выросли из гитарных фантазий Джими Хендрикса, как русская литература — из гоголевской «Шинели». А «новая журналистика» Тома Вулфа сегодня — уже не «новая»: лонгриды стали распространенным форматом, а книги в жанре нон-фикшн теснят на прилавках беллетристику.