Ваша сладкая булочка. Соосновательница той самой пекарни Zoe Ирина Зубченок об открытии в Москве, неоткрытии в Таиланде и эзотерических отлетах

Хочется начать разговор с истории. Расскажи пожалуйста, как вообще начался твой бизнес в сфере общепита? Как ты к этому пришла? Есть ли у тебя образование специальное?

Я, наверное, начну с образования — специальное оно или нет — можно поспорить. Но думаю, что в моей специфике его можно назвать специальным, потому что бизнес мы открывали с мужем (Сергей Зубченок. — Прим. SRSLY) и дальше продолжаем вести. И так получилось, что каждый из нас отвечает за свое направление. Он супершарит в визуальной части, в технической части, в стройках, ремонтах. Знает, как работает кофемашина, все оборудование. Я же занимаюсь всем, что связано с коммуникацией, командой, корпоративной культурой, гостями. Арендодатели, юристы, все инстанции — вся эта история тоже лежит на мне.

А в универе я училась на управление персоналом, но шла туда с надеждой на большие блоки по психологии, а по факту оказалось, что это кадровое дело, где у нас курс психологии особо не было. Поэтому того, за чем, собственно, шла в первое образование, я, к сожалению, не получила, но мне это дало буст на самообучение, книжки, курсы. Потом я отучилась на психологическое консультирование. И в прошлом году получила диплом коуча. Короче, пошла вот по всей этой истории.

По психологической.

Да. И вот, наверное, эта совокупность разных образований, инструментов и деятельности собрала меня по кусочкам, дала опыт разного взаимодействия, на чем я свою работу и строю.

А когда ты еще училась, мечтала ли уже о том, чтобы у тебя был свой ресторан, кафе? Была ли тяга к этой сфере?

Мы с мужем очень-очень долго вместе. Еще с юношества. И всегда любили вкусно поесть и попить. И даже все наши поездки, путешествия всегда сводились к одной цели — исследовать, где вкусно поесть.

А в школе я вообще мечтала быть психиатром. Мне хотелось — без шуток — работать в тюрьме вот с такими сложными пассажирами. Я очень залипала на всяких психологических отклонениях и так далее. Но папа меня не отпустил, ну и я пошла на менеджмент, управление персоналом. Я, конечно, отчасти печалилась по этому поводу, но понимаю, что то был бы совершенно другой путь. И сейчас благодарна за это.

Но, видимо, задатки бизнесмена были у меня изначально, даже в школе — свой первый бизнес я вообще организовала в девятом классе. Заказывала шмотки из Китая и просто их перепродавала. И работать я пошла в 18 лет. Короче, у меня вот это желание трудиться было всегда. Потом, уже на последнем курсе универа, мой муж с друзьями открыл точку кофе «с собой» в бизнес-центре. Но там двигаться было некуда. Потом он понял, что бизнес с друзьями — не очень, выкупил эту точку, и я подключилась просто как помощник: делала какие-то бутерброды, придумывала, как же нам увеличить чек. Но у нас было очень большое желание сделать это место атмосферным. Мы предлагали администрации бизнес-центра поставить столы, как-то его облагородить, чтобы человек мог присесть, но встречались с бесконечными «Нет-нет-нет-нет-нет». Ну и, как я говорю, у нас сработали слабоумие и отвага, и мы просто решили найти свое помещение. И нашли. Взяли кредиты, и так родился первый Civil (первая кофейня Ирины и Сергея до Zoe. — Прим. SRSLY).

А для Сергея это тоже был первый опыт? То есть он нигде не работал даже бариста, например?

Нет, он вообще учился на экономическом, потом работал в «Сбере», а потом они открыли эту точку «с собой». И там он научился кофе варить, потому что сам там и стоял за баром, и в этой теме прокачался достаточно. И до сих пор за все, что касается кофе — отвечает он. То есть у нас разделение: у меня — вся кухонная история, а у него — кофейная.

Вы с Сергеем прямо со школы вместе, получается?

Мне было 13 лет, когда мы познакомились. Сейчас у нас уже двое детей! Вот, большую часть жизни мы друг друга знаем.

Найти любовь своей жизни и партнера в одном лице. Мне кажется, все об этом мечтают.

Да, но несмотря на это, было очень-очень тяжело первые годы ведения бизнеса. Первые три года, когда только открылись, я думала, что мы друг друга просто убьем. Потому что с одной стороны, у тебя есть супернадежная поддержка, а с другой — пока ты не научишься разделять работу и дом — это все сливается в одно. И ты уже не понимаешь, где вы в рабочих отношениях, где — в семейных. Вы обсуждаете работу 24/7. Ну и вот только спустя три года мы пришли к тому, что в стенах дома эта тема закрывается, мы — родители, мы — муж и жена. Когда же мы выходим за порог — начинаем обсуждать работу.

Как раз перейдем к вашей первой полноценной точке — Civil. Ты уже рассказывала где-то историю про возникновение названия, но я бы хотела, чтобы ты повторила — там интересно.

Мне кажется, что когда рассказываю эту историю, люди думают, что я ее придумала, потому что она слишком идиотская, чтобы быть правдой. Но я ничего не придумываю! В общем, ремонт в первом помещении мы делали сами своими руками, на 90% — не было бюджетов. И вот момент, когда нам нужно через несколько дней открываться, а названия нет, потому что все силы были убиты на ремонт. А там же здание, которое к тому моменту десять лет не было в эксплуатации, огромные площади — и на эти несколько тысяч квадратов находились мы и антикафе «Цифербург». И больше никого. Полная разруха. И вот лежим в этом ремонте, думаем, как же мы должны называться? Тут открывается дверь, заглядывает мужчина и говорит:



Дверь закрывается. Ну и мы поняли, что вариантов у нас особо нет — поэтому будет Civil. Только спустя несколько лет я поняла, что это вообще слово, которое переводится с английского как «гражданство».

А вот Zoe — она уже была осознанная, более продуманная. Мы как-то с Сергеем поехали в Грузию. Там было кафе «Лолита», мне кажется, оно до сих пор есть. Это совершенно не та «Лолита» (набоковская. — Прим. SRSLY). И почему-то нам безумно понравилась вот эта ассоциация общепита с женским именем. Для нас это про какую-то внутреннюю теплоту, что-то домашнее, атмосферное. Как и выпечка, которую нам так хотелось создавать — все это срослось, и мы поняли, что следующее заведение будет названо женским именем. Но именем универсальным, а Зоя в целом такое — по всему миру используется, просто по-разному произносится. Вот, и такая у нас Зоя Сергеевна, короче говоря, родилась.

А как появилась девочка на логотипе?

К дизайнерам мы пришли уже с этим именем: «У нас есть название, и все». В плане фирстиля — у нас вообще не было представления. А одна из дизайнеров, что с нами работали, скупает на барахолках старые пленки и сама их проявляет. И вот эта девочка была на одной из фотографий. То есть реальная девочка, вероятно, откуда-то из Италии. Возможно, ее уже нет в живых — я не знаю — потому что очень-очень-очень старая фотография. Но когда дизайнер нам ее показала — мы обалдели, насколько она вживается в нашу всю историю.

Как вы сошлись с Бабичем (Максим Бабич, именитый питерский пекарь, известный по бистро «Футура» и, собственно, Zoe — Прим. SRSLY)? Почему с ним стали делать?

Это интересная история нашей жизни. Но сейчас же мы с ним уже ничего не делаем. Мы видели его продукт, знали его булочки в «Футуре», и в целом у нас не было какого-то альтернативного знания пекарской истории. И мы его позвали на консалтинг для Zoe — то есть просто поставить нам цех. Но как-то у нас затянулось это взаимодействие, мы так друг к другу прикипели, поняли, что нам комфортно работать, и мы ему предложили дальше курировать проект — чтобы он следил за работой цеха, за качеством, чтобы обновлял линейку выпечки.

А когда вы перестали работать?

Мне кажется, чуть меньше года. И вот примерно год уже с новым шефом. Почему так случилось? Я думаю, что у каждого разные версии на сей счет. Я этичный человек и понимаю, что до всех все долетает очень быстро. Но могу сказать, что мы не срослись в понимании идентичности продукта.



Это принципиально. Мы понимаем, что можем завтра открыть вторую Zoe, и там будет поток. Но считаем, что настолько важно сохранить вот эту камерность, индивидуальность, идентичность — не размывать это все — что мы не стали открывать в Питере, а запускаемся в Москве.

И в перспективе нет мыслей открыть вторую в Питере?

Пока мы считаем, что там Зоя должна остаться одна, и что если хотим заниматься той же выпечкой, то это должно быть что-то с, возможно, чуть другой коцепцией. То есть лучше откроем что-то новое, нежели будем просто плодить этот продукт. Ну и мы знаем, что такое несколько заведений под одним именем, какие бывают в этом сложности, какие особенности.

Просто Москва нас настолько разрывала по поводу Zoe — к нам приезжают гости из Москвы, которые постоянно говорят: «Мы хотим ваши булки». Эти булки ездят вечно в из Питера на поездах. И мы поняли, что откроемся в Москве, и дальше пойдем во что-то новое.

Возвращаясь к Бабичу — мы без конфликтов разошлись, но решили, что лучше будет так. И сейчас мы работаем с шефом, которая, кстати, и пришла при Максиме. Я ее очень уважаю за то, что она идет с одним проектом, взращивает, развивает его вместе с тобой, не распыляясь на еще что-то. Она и здесь будет ставить цех и все это курировать, поэтому сейчас я супердовольна.

Как ты оцениваешь, в чем успех Zoe?

Во-первых, в качестве и технологии, потому что пекарен очень много. Это вообще такая сейчас тема — на слуху: «Я хочу открыть свою пекарню». Но там настолько много нюансов: какое масло у тебя, из чего ты делаешь начинку. То есть, например, слойка может быть очень разная, из очень разных ингредиентов, очень разной себестоимости и, соответственно, качества. И я думаю, одна из причин успеха — в том, что аналоги по уровню качества есть в очень хороших ресторанах, где соответствующий ценник, выше чек. Условно, если я приду в Remy Kitchen — я там вряд ли поем и попью на 600 рублей. То есть это либо рестораны, где лично я уже немного ощущаю какое-то обязательство и что это не на каждый день, либо это очень плохое качество выпечки, в пекарнях.

Мне еще кажется, очень важно, что в Zoe мы собрали все воедино: несмотря на то, что это пекарня, мы очень качаем за сервис — как ребята общаются — за чистоту. Мы всецело стараемся соблюдать технологии и вести это все качественно. Ну и третье, это, наверное, атмосфера и адекватная цена одновременно — давать гостю возможность заглядывать сюда каждый день, и чтобы это было тем местом, где тебе комфортно, куда можешь прийти без напряжения, прийти с семьей. Единственное напряжение — найти столик! Я, когда прохожу и вижу эту очередь постоянную в Zoe в Питере, думаю: «Господи, люди, спасибо вам! Я бы никогда в этой очереди не стояла». Смотрю на этих героических людей на холоде, думаю: «Господи, это какие-то святые гости!»

В общем, я понимаю, что если бы хоть что-то одно выпадало, это уже был совершенно другой эффект. И в Москве у нас такая же цель: сохранить адекватность в чеках, при этом сохранить и уровень сервиса и создать вот эту комфортную атмосферу, в которую человек может погружаться каждый день.

В Питере из-за того, что у Zoe очень маленькое помещение и очень большие объемы — вечер там мы никак не можем задействовать. А в Москве у нас будет вечерний сервис — здесь за счет того, что у нас 300 квадратов, мы можем нормально так развернуться, разместить цеха — воплотить все, что так хотелось в Питере. Домашние пасты запустить…

То есть идея прийти именно в Москву, она появилась от...

От запроса, да. Мы очень любим Москву. Любим как город. Любим энергию. Вот нам как-то этот город суперблизок. И мы точно хотели переехать и открываться, но когда встал вопрос, а что же мы хотим здесь открыть — последние два года просто его закрыли. Мы поняли, что здесь нужна Зоя.

И как долго вы искали помещение?

У нас с помещениями всегда очень интересная история. Они как-то сами к нам приходят, сами уходят. И я даже не могу сказать, что помещение в Москве мы искали — на тот момент были вообще в Таиланде, это отдельная история про (не)открытие в Таиланде.

Я просто периодически что-то посматриваю на «Авито». И так нашлось это помещение — я купила билет и поехала смотреть. И когда зашла внутрь, просто поняла, что это оно — высокие потолки, огромное пространство. Вот в плане ощущений мы опираемся на какое-то внутреннее чувство потенциала, потому что то, каким было наше первое помещение Civil в Питере — это просто кошмар! Но каким-то образом мы почему-то решили его снять. И сейчас я понимаю, что это было одно из лучших решений в нашей жизни. То есть искать идеальное помещение в идеальном месте с идеальной проходимостью — это очень-очень-очень опрометчивая история. Мы всегда пытаемся найти помещение с потенциалом.

А в плане Москвы мы хотели что-то не на проходной улице — чтобы была возможность двора, возможность парковки, возможность летника, что-то плюс-минус потише. Но сейчас, обитая там, я понимаю, что там не тише. Но все же есть какая-то такая домашняя укромность, свой мир.

А летки не будет?

Будет! Прямо перед нашим помещением — там нам выделяют место.

И получается, что московская Зоя будет отличаться от Питера тем, что есть полноценное меню. Чем еще?

Там будет еще следующая история: мы пока такой план себе поставили, что с утра и до 5-6 часов будем работать в режиме «завтраки-выпечка-кофе» и, возможно, какой-то легкий обед - несколько блюд. Потом берем час на переобувание…

То есть закрываться будете?

Да. Но при этом мы не будем никого выгонять! Гости могут оставаться внутри процессов — пока ребята немного перебирают кухню. И затем уже открываемся на вечерний сервис, где не будет завтраков, выпечки — либо очень маленькая ее часть, а будут салаты, закуски, вино, ну и, понятно, кофе. То есть это комфортный ужин, на который ты можешь прийти опять-таки с семьей, выпить бокал вина. И где тебе спокойно, легко, по-домашнему и очень вкусно.

А менять в интерьере вы будете что-то? Свет?

Свет — да, мы сразу на это смотрим. Еще что-то в плане сервировки — какие-то детали, которые будут вносить вот это вечернее настроение, но ничего глобального.

Честно говоря, я думаю о том, какие рестораны так делают, и единственное, что вспомнила в Москве — это Mos, который закрывается на час. Больше таких проектов я, кстати, не знаю. Для меня это было удивлением, когда я узнала.

У нас в Питере есть Meal. Я вот общалась с ребятами, и они говорят, что делают это для совместного обеда-ужина для команды. То есть они так отдыхают.

Да-да. У Mos такая же история.

Я не знаю, меняют ли они в этот промежуток что-то в плане кухни, но у нас это больше такая техническая штука. Во-первых, поменять ребят на смену, во-вторых, переключиться с одного меню на полностью другое. Поэтому я думаю, что мы будем об этом предупреждать изначально, если человек приходит условно в полшестого. И мне кажется, даже интересно, когда гость может при этих всех процессах присутствовать. У нас цикл готовки булок — 2-4 часа. То есть вечером люди, сидя на ужине, будут наблюдать, как пекутся булки, хлеб, как замешивается тесто — мы решили, что будем приобщать всех к видению цехов.

А эта идея подсмотрена где-то, или вы сами?

Нет, она родилась в процессе. Ну, я знаю, что так работает Meal, и в целом такое возможно. Но нам хотелось этого, чтобы еще задействовать вечер, и было очень обидно, что в Питере из-за маленького пространства это технически невозможно. Здесь же есть все условия, место, чтобы поставить тестораскатки — для домашней пасты. И вот мне сложно назвать в Москве вечерние места такого формата. Это все равно в большей степени рестораны. У нас будет чуть другая атмосфера — хочется сохранить какую-то простоту — чего лично мне иногда в заведениях не хватает.

Не боитесь, что у вас эта тема с пастой не взлетит? Потому что есть уже определенное представление, которое сложилось о Zoe — это очень-очень вкусные завтраки и булки, которые подают весь день. А тут бац — и паста, ужины какие-то. Это может быть сколь угодно вкусно, классно, качественно, просто люди будут приходить за другим.

Мне кажется, я уже ничего не боюсь. У меня в целом такое отношение за восемь лет сложилось, что — ну, не получится — переделаем. Ну, справимся, придумаем. То есть всегда я считаю, что лучше попробовать, даже если не получится, нежели сесть и думать: «А я вот мог бы…».

А расскажи… ты же наверняка изучала рынок? Кого считаешь конкурентами в Москве?

Когда я говорю: «Никого», то предвижу, что люди подумают: «Какая офигевшая!». Но честно — никого. Я объясню. Тут вся суть опять-таки в концепции. Почему? Если я куда-то прихожу, мне не хватает либо уровня сервиса — не то, что он должен быть какой-то ресторанный — это, как минимум, доброжелательность, радость гостю, нормы по времени, технологические какие-то вещи. Либо я вижу, например, как готовят слойку не в холоде, а на открытой кухне в зале, и у меня вопрос:



Потому что слойка готовится в холоде. Либо это супермикространное пространство, где ты себя чувствуешь скованно. Либо это прямо ресторан-ресторан, где большой чек - не то, что это плохо - просто ты не можешь это приравнять к пекарне.

То есть в Москве есть очень много классных, достойных заведений, в которые мы сами ходим. Но просто в плане формата, концепции, если я какое-то место беру себе в пример, то у меня что-то там не срабатывает. У нас цель все-таки — это соединить все, о чем я говорила, воедино.

Можешь назвать места, где тебе лично нравится выпечка? Или она хотя бы неплохая.

Опять-таки я не берусь никого оценивать — «плохая-неплохая». Но если опираться именно на мой вкус, то мне безумно нравится хлеб в Sage. Вообще все, что Блинова (шеф-повар и ресторатор Дмитрий Блинов, сооснователь ресторанной группы Duoband — Прим. SRSLY) — там офигенный хлеб. И в Питере, и в Москве. Мне нравится слойка в Remy Kitchen. Ну и завтраки в каких-то именно ресторанах — то есть это, наверное, не кофейни, а больше рестики. А где-то, например, классная выпечка, классная еда, но кофе, который невозможно пить.

Тоже никогда не понимала, когда запускают завтраки и не уделяют должного внимания кофе. Должен же быть мэтч какой-то в голове у людей.

Вот-вот! Либо очень классный кофе, но при этом есть нечего. То есть, понимаешь, везде что-то выпадает.

Такое ощущение, что именно по выпечке почему-то очень хорошо себя показывает Петербург. Не знаю, как это объяснить.

Ну, кстати, да. Возможно, потому что выпечка — это про что-то более камерное. И, может, Москва чуть другая в этом плане?

Есть такие сетевые бренды как «Печорин», хорошо. Но они прямо крупные. А вот таких «миничек» как в Питере — такого нет в Москве.

Да, я согласна. Но при этом Москва суперпрокачана в уровне ресторанов, и Питеру до такого далеко. В Питере есть классные рестораны, но прямо очень маленькие. Он, наверное, более проработан в каких-то таких локальных местах.

Ты говорила в каком-то интервью, что работала HR, правильно?

Да.

Как тебе это пригодилось?

Я работала на жестком отборе в космологической компании — массово обзванивала людей и приглашала на собеседования. Надо сказать, что стрессоустойчивость твоя повышается, когда тебя сразу же посылают на три буквы по телефону. Или когда ты один и тот же текст должен сказать 380 раз.

Я через несколько месяцев выгорела от этого, и мои руководители дали мне проводить личные собеседования, и у меня было от 25 до 30 собеседований в день (при этом я еще училась в универе). На каждое отведено 15-20 минут. Язык просто отваливался к концу дня. Но что это мне дало. Приходя на ту работу, я не понимала, как и за час, и за полтора можно понять что-то о человеке. Уж не знаю, сколько тысяч людей через меня прошло на собеседованиях, но этот опыт дал мне возможность, наверное, за 15 минут определить, хочешь ты дальше с человеком взаимодействовать или нет. Считывать каким-то образом мимику, движения, как он говорит, что он говорит, его формулировки, понять его ценности. И уже для наших заведений первые много-много лет я собирала всю команду сама, обучала всех сама — то есть полностью эта HR-история была на мне. И сейчас человек заходит, и я на внутреннем уровне понимаю, по пути нам или нет. Понимаю, когда хитрит или недостаточно искренен, или что у него цель на самом деле — не работа на проект, а работа на свое имя через твой проект. Но говорит он совершенно иначе.

А ты изначально это понимаешь? Или ты уже в процессе, что он, например, работает на свое имя?

Иногда это считывается сразу, иногда нужно какое-то время. Но последний год у нас тоже был тоже достаточно жесткий в плане взаимодействий и изменений в команде, и я поняла, что порой моя интуиция мне просто орет: «Все! Вам нужно разойтись. Вы больше не должны вместе работать!!» Но умом я себя пытаюсь каким-то образом переубеждать. А потом все равно оказывается так, что это внутреннее ощущение не обманывало.

Я сейчас иногда провожу консультации у предпринимателей. И вот сегодня мы как раз обсуждали, насколько важно опираться на эту свою интуитивную часть. И она очень редко на самом деле обманывает. Это можно считать какой-то эзотерической историей, но я осознала, что у меня это реально очень рабочий инструмент. Иногда очень важно заглушить свой мозг и послушать то, что тебе говорит внутренний голос — будь то взаимодействие с человеком, или отбор помещений, или что-то еще. Почему я не уверена, что все могут быть предпринимателями? Потому что мне кажется, что это тоже какая-то врожденная часть, которая тебе дает вот эту обостренную, может быть, интуицию. Я не знаю, как это привить или как этому научиться.

То же самое в команде. Я понимаю, что есть люди, которые могут с нами дальше идти в какую-то стратегическую историю, а есть люди, которые работают на линейных должностях, и они там хороши. И не надо их тащить в эту стратегию.

Ты еще на одном подкасте сказала, что вы отбираете людей по схожим ценностям. То есть человек может не иметь каких-то навыков, и это можно доработать, но его видение должно близко вашему.

Сто процентов. И все восемь лет я из этого принципа исхожу. Более того, когда я этим пренебрегаю и смотрю только на профессионализм, бывает так, что мы очень скоро расходимся. Потому что, когда ты строишь бизнес изнутри на своих ценностях — очень важно, чтобы это все продолжалось, взращивалось.

А какие они эти ценности? Основополагающие.

Какие они… у меня есть запрет на сплетни, на распространение негатива, прежде всего — внутри. И если кто-то начинает строить друг другу какие-то козни, подставы, какие-то плести сплетни — у нас очень строго в этом плане. У нас происходит разговор, если это повторяется, то мы прощаемся, каким бы профессионалом человек ни был. Для меня очень важно, как вся команда себя ощущает внутри.

И ценность в том, что это больше, чем рабочие отношения, потому что я вижу: попадая внутрь, ребята начинают жить этим всем. Они общаются друг с другом, они дружат, они женятся, они разводятся. И даже если увольняются, то коммуницируют с теми, кто остался в команде. И у нас люди работают по пять-шесть лет (что для общепита крайне редко, потому что, как правило, там такая текучка кадров). Мы прошли через все ковиды, через все запреты. И это дает мне основание считать, что люди нашли свое развитие, свою безопасность. При этом у нас нет какого-нибудь панибратства. То есть они понимают, что мы с Сергеем — люди, которые всегда за них и которые всегда готовы в сложной, даже жизненной какой-то ситуации — прийти на помощь. Но всегда должна быть качественно выполнена работа. И что это на первом месте — мы за качество, мы за порядок, мы за сервис, мы за чистоту.

Думаю, что я и свою жизнь так же живу — у меня нет разделения, что в моей личной жизни вот так, а в рабочей — как-то по-другому. Не знаю, это воспитание или какие-то твои собственные ценностные ориентиры: прозрачность, честность, открытость к людям. Мне иногда это очень не на руку — то, что я в них эмоционально вкладываюсь, потому что когда человек разворачивается и уходит, по мне это сильно бьет. Но, с другой стороны, я понимаю, что именно вот это вложение и выливается в то, что люди так долго работают, что они также готовы идти с нами в трудности и формируют вот этот костяк команды. Он хоть формируется и разрастается не очень быстро, но состоит из вот таких людей, на которых я могу положиться.

И тут уместно рассказать историю про Таиланд — почему мы там и не открылись, несмотря на то, что очень много средств и сил было вложено. Мы поняли, что нам либо придется смириться с тем, что за счет их менталитета качество будет плохим, и мы пожертвуем сервисом, пожертвуем своим именем, но будем иметь бизнес за границей. Либо просто ничего не делать. Потому что неважно, насколько велика твоя команда — у тебя должны работать тайцы, а иностранных сотрудников по закону можно привезти только двоих. И чтобы там что-то работало, нужен надсмотрщик — а у нас не было плана переезжать в Таиланд. Просто когда мы увидели, что там нет заведений с каким-то адекватным сервисом — для нас это стало зеленым светом: «Открывайтесь!». Но оказалось, что нужно было посмотреть на это с другой стороны, задать себе вопрос: «А почему его нет?» А потому что у них в принципе другое представление о чистоте, о продукте — оно не то что плохое — отличное от нашего. Их сложно переучить. Но мы это поняли спустя много-много месяцев и решили, что не готовы. У нас вообще там было очень много сопротивления. Мне кажется, мы туда поехали, чтобы получить опыт, сделать выводы и вернуться с этим опытом обратно.

И, получается, вы этот бизнес там кому-то продали — потому что, как я поняла, у вас там все было уже на финальной стадии? Или просто кинули, и все?

Нас очень сильно на деньги кинул подрядчик. Почему я говорю, что все шло через сопротивление — на каждом этапе были какие-то сложности.

Местный?

Русский! Но он там работает. То есть он взял много денег и не выполнил свою работу. Мы входили в положение, слушали там какие-то басни, платили наперед за результат, которого еще нет. Но потом поняли, что человек нас очень обманул. Поэтому опыт, который мы получили — не судить людей по себе и своим ценностям. Сам бизнес мы не продали, потому что все, кто едет туда открываться — это либо какие-то мировые компании по типу «Старбакса», которым ты нафиг не нужен, либо это предприниматели, которые не готовы вкладываться, потому что у них суперминибюджет, и они хотят открыть что-то супермикромаленькое. Поэтому мы не нашли покупателя и просто отдали помещение арендодателю. У нас до сих пор там стоит новое оборудование в гаражах, мебель. Что-то потихонечку продаем. Но мы просто это приняли как опыт — с благодарностью — и пошли дальше.

А есть какие-то планы на будущее — где-то заграницей открываться?



Но в плане качества сервиса в моей голове пока только Эмираты, потому что в Европе, например, тоже сложно с этим. И, насколько я знаю, в Эмираты можно привозить много своих ребят. Но, честно говоря, опять-таки по опыту последнего года, мы поняли, что пока хотим только ездить куда-то отдыхать, а работать — здесь.

Если вот не брать Zoe — хотелось бы открыть что-то еще?

Да! Мне много что хочется! Я хочу открыть детский садик. Я хочу открыть офигенный какой-нибудь массажный салон. Я хочу открыть семейный ресторан. Я хочу запустить свой ютьюб. Я хочу… У меня только один вопрос: «Можно ли где-то приобрести часы в сутках дополнительные?!» В общем, у меня очень много идей, желаний, много-много-много всего, но сейчас я занимаюсь тем, чтобы увеличивать количество людей, которые могут на себя брать ответственность и качественно выполнять свою работу, чтобы я могла делегировать, освобождать свое время для каких-то других вещей.

У тебя же еще есть семья, дети.

Да, да. И хочется еще быть адекватной мамой. Где-то женой хотя бы. Спортом заниматься.

Мне кажется, ко всем бизнес-леди возникает вопрос: «Как совмещать бизнес и семью?» Что важно для этого?

Важно, мне кажется, эти роли разделять, потому что дети — это люди маленькие, которые требуют твоего максимального присутствия здесь и сейчас — если ты хочешь, чтобы у вас получились классные отношения и хочешь реально выстраивать крепкую привязанность.



Я считаю, что пускай этого времени будет чуть меньше в количественном плане, но оно будет суперкачественным, проведеным в полной включенности, чем какой-нибудь семейный ужин, за которым все сидят в телефонах — как мы сейчас часто видим.

Поэтому мне кажется, что залог успешного совмещения — это умение выстраивать свой график, чтобы ты мог каждому делу отдаваться на 100 процентов. Если ты идешь на тренировку, то должен отключить голову и пойти на тренировку. Если ты идешь с мужем на свидание, то телефонов на столах не должно быть. Если ты работаешь, то должен понимать, что у тебя выстроен быт так, что твои дети в полной безопасности, и ты можешь спокойно работать. И я не верю, когда кто-то говорит, что невозможно это все совмещать. Мне кажется тут вопрос ответственности, желания взять на себя эту ответственность.

Для тебя какой путь самореализации важнее для тебя важнее? Путь бизнес-леди или матери, жены?

Мне кажется, что мой путь — это умение все совместить. Я поняла — если я буду только в работе, то начну потихонечку загибаться. Если я буду только мамой — тоже. Если я буду, например, только путешествовать и не работать —тоже. То есть мне кажется, что именно мой путь — это вот как раз-таки реализовать себя во всех сферах, которые мне интересны: это и семья, и работа.

Где ты берешь вдохновение?

Наверное, в фидбэке, письмах, которые я получаю, отзывах гостей. В той же Zoe один раз ко мне подходит девочка, и говорит: «Спасибо вам! Я в Волгограде открыла пекарню, смотря на вас». А ты живешь в этой суете своей и думаешь, что твой опыт никому не нужен, а какой-то человек просто вдохновился им и создал что-то свое. Это и время с мелкими моими, с семьей, которые погружают меня в момент здесь и сейчас.

Путешествия?

Путешествия — точно. Они меняют сознание — сто процентов. Ну это, наверное, еще обучение. Причем очень в разных сферах.

Например?

Последний раз я ездила в Египет и лазила в пирамидах. Мы ночью спускались в пирамиды и практиковали там медитацию.

А это ваша собственная инициатива, или кто-то такое уже там организует на постоянной основе?

Да, да. Есть школа, которая ездит в разные места сил, так скажем, и проводят такие камерные истории.

И как ощущения от пирамид?

Я могу сказать, что это, наверное, один из сильнейших опытов в моей жизни. После, наверное, холотропного дыхания, есть такая история тоже интересная.

Холотропное?

Техника дыхания, с помощью которой ты себя погружаешь очень-очень глубоко в подсознание. И это абсолютно без всяких каких-то галлюциногенов или чего-то.

Ты умеешь это делать?

Да, но это делается вместе со специалистом. Должен быть куратор, потому что это не очень безопасно.

Сразу извини за мои эзотерические вопросы, но не общаешься ли ты к тарологам, астрологам, к кому-то еще? Когда какие-то сложные ситуации — есть у тебя такой человек?

У меня такого человека нет. Карты мне запрещены, потому что в прошлых воплощениях я магичила! И в этой жизни мне это запрещено делать.

Ничего себе! А как же ты это узнала?

В каких-то разборах мне говорили другие люди — то есть я не сама. Эту историю я очень люблю, очень допускаю. Никого не пытаюсь переубедить, никому не хочу навязать — просто знаю, что в моей жизни все это работает. Поэтому у меня есть натальные карты на всю семью — полные расклады: у кого, что, кому в какую сторону глобально двигаться. Но в повседневной истории — нет. Решения я так не принимаю, и объясню почему.

Мне кажется, в какой-то момент я очень этим увлеклась и ответ на любой свой вопрос искала в этом. Тем самым, как потом до меня дошло, пытаясь переложить свою ответственность, ожидая, что на мой вопрос мне ответит кто-то другой, кого я возвожу в кумиры. Потом осознала, что хочу опираться прежде всего на какой-то свой внутренний фильтр, чтобы понимать, какая полученная информация мне подходит, что из этого я могу взять, а что — не хочу.

А когда ты с вот такой раскрытой душой открываешься всему-всему, любому, то непонятно, чем подобный опыт может для тебя закончиться закончится. Потому что во всех этих местах силы, есть и энергия которую ты черпаешь, и энергия, которую туда скидывают — что у меня, собственно, и произошло в пирамиде. Когда ты приходишь в такое место без какой-либо фильтрации, то можешь забрать оттуда все. И хорошее и плохое. И я сделала вывод, что пока не обрету полностью внутреннюю целостность и трезвость — я больше в такие трипы ездить не буду. Мне было очень плохо первое время.

А что там такого ты видела или осознала, что тебя так сильно…

… размотало. Ну я поняла, что теряю контакт с реальностью, и потеряю его полностью, если не найду баланс. Многие уходят в какие-то жесткие отлеты, а мне перегибов ни в какую сторону не хочется. Поэтому очень важно держать баланс во всем — и в духовном, и в материальном. Здесь должно быть отдельное эзотерические интервью! (Смеется.)