«День благодарения» (Thanksgiving)
На первую годовщину оставшейся безнаказанной давки в плимутском супермаркете Right Mart на черную пятницу Дня благодарения аккаунт под ником TheJohnCarver отмечает нескольких людей, которые, по мнению его владельца, были виновны в случившемся. Но смерти пары-тройки трусов и жадюг оказывается мало. Особое место за праздничным столом на постах Карвера отводится группе старшеклассников во главе с Джессикой (Нелл Верлак) — дочерью владельца Right Mart, раздразнивших тем вечером толпу.
Как и без малого выдающийся фильм Элая Рота «Хостел», «День благодарения» — бесстыдное издевательство, но даже не в пренебрежении человеческой жизнью (хотя не обошлось и без этого), а над тем, что привычно обещает жанр. Те, кто надеялся на gore-грайндхаус, будут оскорблены переориентацией на глумливый слэшер 90-х. Те, кто, доверившись первым сценам, настроится на «Крик», увидят свору несимпатичной молодежи, блещущей дедукцией, детсадовца в поисках тарелки манной каши — тем же скудным набором скиллов для выживания обладали и экоактивисты в другой дикой сатире Рота «Зеленый ад». Джессика так и вовсе мечется между двумя бычками-парнями, что, пободавшись для вида, надолго пропадают с экрана сугубо ради нашего подозрения.
«День» — метакомментарий о консьюмеризме в целом (открывающая сцена давки — сразу же в избранном) и с перспективы хоррора в частности. Весь инструментарий, которым с наглым самодовольством располагает Рот, крутится вокруг потребительского фетишизма, ради которого зритель и выбирает очередной ужастик про резню старшеклассников. POV-вступление под «Хеллоуин». На уровне дежавю дублирующий «Кошмар на улице Вязов» финал. Все маячки молодежного слэшера, которые завлекают купить билет на сеанс. Новый поп-культурный лик хоррора появляется так же, как образ, отлитый в историческом мифе. Так, жителей Плимута терроризирует мститель в маске первого губернатора местной колонии. Но что же споспособствовало невиданному для фильмографии режиссера критическому признанию «Дня»? В отрыве от авторского текста это забористый ужастик, каждое убийство в котором исполнено с заделом на вечность. Держатели для кукурузы, воткнутые в уши. Карающая крышка мусорного бака. Разогретая духовка… Рот небезосновательно подмечает: классовая ненависть начинается с малого, например, с возможности зайти в распродажный супермаркет с черного хода, и увечит это иной раз не меньше убийцы в балахоне с ножом.
[STAT_ART_3]
«Гномы. Новогодний беспредел» (There's Something in the Barn)
Унаследовав от норвежского дяди — тот выпал со второго этажа амбара и случайно загорелся — деревенский дом на отшибе, придурковатый американец Билл (Мартин Старр) перевозит туда всю семью из солнечной Калифорнии. В «европейском Диснейленде» (как он называет родину предков) и вправду можно нарваться на сказку. Дядюшкин амбар давным-давно обжил гном, и пока старшая сестра (Зои Винтер-Хансен) с горя — ни друзей, ни пляжа, ни wi-fi — спивается, мачеха (Амрита Ачария) фанатично практикует позитивное мышление, а отец страдает х@#$ей, юный Лукас (Таунс Баннер) подкармливает бородатого домоседа печеньем.
Не шуметь. Ничего не менять. Не злоупотреблять ярким светом. Гномы консервативны и не пережили бы похода на рейв-вечеринку. Лукас оставляет незамысловатый свод правил в записке на холодильнике, но кто поверит подростку? И тут, конечно, не нарушать бы совсем уж редкой для хорроров заповеди — вчитываться в такие кухонные послания. Куда успешнее, чем шутить про разницу менталитетов — в первый раз реприза «здесь вам не Детройт, мы оружие с собой не носим», кажется забавнее, чем повторенной в пятый — режиссеру Мартенсу удается комично злить гнома: заливать того блевотой, скармливать просроченный лютефиск и оглушать светомузыкой. В лучшие моменты «Беспредел» достигает градуса уморительного безумия «Убойных каникул», такого же задиристого анекдота про непреодолимую разницу города и деревни. То, что в чуждых широтах зажиточные американцы, даже на примере сферического кретина Билла, бестактно пытаются разруливать вопросы на свой манер, а о народах других стран имеют представление по сертифицированному сборнику стереотипов — не новость, но не жалеет Мартенс и соотечественников. При обилии выпущенных кишок этическое равнение режиссер выбирает будто для святочной колядки — уровняет все дружба, главное «растопить ледяную стену у сердца» ближнего — есть она и у норвежца, и американца, и амбарного гнома. Избавишься, так последний тебе и дров наколет, и снег у дома расчистит — ну просто коммунальный рай!
[STAT_ART_3]
«Крик. Ночь перед Рождеством» (It's a Wonderful Knife)
Прожарившая год назад серийного убийцу разрядом в 220 вольт выпускница старшей школы Уинни Каррутер (Джейн Уиддоп) не может оставить мысли о прошедшей рождественской резне и делится с северным сиянием мыслью, что лучше бы она не рождалась. Отчаяние волшебная сила принимает за полноценное желание — в параллельной вселенной, куда девушка тотчас попадает, ее действительно никогда не существовало, а убийства продолжились и после той злополучной ночи.
Ушлого мэра местечка с благостным названием Энджел Фоллс играет Джастин Лонг, видимо, обреченный теперь для поддержания реноме самоироничного артиста-мема в каждом новом хорроре подписываться на роль эгоцентричного клоуна. Его нынешний градоначальник Уотерс, во все свои 32 винира вещающий о достоинствах будущего ТЦ (ради которого бессовестно снесут пару-тройку исторических зданий), — этакая пародия на Максвелла Лорда, если бы того забыли в солярии. До той же крайности в здешней слэшер-переделке «Этой замечательной жизни» Капры доведено почти все — сторчавшиеся до овощного состояния «Реквиема по мечте» сверстники; родители, напоминающие картинку из социальной рекламы о том, как не надо жить; так себе обстановка на улицах, где появление убийцы местные давно воспринимают как данность. Когда же Уинни, насмотревшись на ужасы родного городка, таки решается дать северному сиянию сдачи, режиссер МакИнтайр гневит мультивселенную, и та к кульминации схлопывается до нескольких квадратных метров городской площади, где одурманенный Уотерсом люд, сверкая зобмированными зелеными огоньками-глазами, стоически подставляет уши под новую порцию лапши. Примерно в том же положении автор «Ночи», кажется, представляет и зрителя, полагая, что вместо глумливой ерунды с претензией на культ тот и правда смотрит «Крик».
[STAT_ART_1.5]
«Кто не спрятался…» (The Sacrifice Game)
В канун Рождества женский пансион Блэквейл покидают почти все ученицы. Некуда деваться лишь застенчивой Саманте (Мэдисон Бэйнс), за которой не приехал отчим, и депрессивной девочке с каре Кларе (Джорджия Акен) — ее, кажется, вообще никто никогда отсюда не забирал. Менее чем в 30 милях от интерната свирепствует банда сатанистов… В конце концов на огонек заявляются и они.
«Оставленные» для тех детей, кто не вылезает из блэклиста Санты. Режиссер Уэкслер искренне полагает, что, поместив шайку Мэнсона в обстоятельства кинокартины «Февраль», она может кого-то зашьямаланить, но в полную силу корпеть над этой задачкой могла бы разве что Нэнси Дрю, либо же зритель, пропавший на полфильма в телефоне. Отечественная локализация и то скрывает больше, чем взгляд Клары, зыркающей на окружающих точно сиротка Эстер, — в свободное от учебы время, девочка то недовольно чиркает что-то в блокноте, то вырезает ножом на запястьях/коленях ломаные линии (ну просто сама непосредственность). Играя в наперстки, Уэкслер не только забывает, куда в процессе подевался упрятанный от глаз посторонних шарик, но и благополучно о него спотыкается, ведь даже в условности сатанинской истерии начала 70-х лекция по истории ведьмовства, происки кровожадной шайки и сеттинг опустевшего института благородных девиц сшиты ради одного сюжетного твиста и танцевального номера а-ля хеллоуинский клип Сии. Озабоченные своей подельницей маньяки. Исчезающие по щелчку пальцев (это Хогвартс?) оковы. Крепкая дружба с первого жалостливого взгляда. Замахнувшись на классическое «Черное Рождество», Уэкслер ударила на его ремейк пятилетней давности. Спасибо, рецептом хорошей корочки пирога поделились, записывайте — масло, разрыхлитель и водка.
[STAT_ART_0.5]