Как проходили съемки? Когда смотришь кино, происходящее выглядит как полнейший…
Фанни: Беспорядок. (Смеется.)
Оливер: Над кино работало две команды: итальянская и французская. Было много разговоров на площадке, иногда Роман говорил: «Как режиссеры делают это? Как снимают кино с итальянцами, если они всегда кричат и болтают?»
Фанни: (Смеется.) Это правда, но было весело.
Оливер: Всегда было весело. Что касается съемок — отель снаружи был очень большой, а лифт всего один, да и тот крошечный. Было сложно засунуть в него всю съемочную группу. Чтобы лифт не сломался, они каким-то образом его утяжелили, поэтому иногда он останавливался и отказывался двигаться дальше. Тогда часть команды была вынуждена ждать своих коллег, потому что другая часть команды не могла добраться до нужной локации. Было непросто, мы уставали. Полный бардак! (Смеется.)
Оливер, забавно, что вы играете менеджера отеля, а одного из постояльцев играет Джон Клиз, который, в свою очередь, изображал одного из главных администраторов в фильме «Отель "Фолти Тауэрс"».
Оливер: Да, это правда забавно, мы часто смеялись над этим. Джон как-то сказал мне: «Я собираюсь снять кино об администраторе отеля, не хотел бы ты стать моим администратором отеля?» Думаю, он уже его снимает. (Смеется.)
Работать с Джоном очень весело, я знаю все эти шутки — когда мне было 15−16 лет, мы смотрели «Монти Пайтон». Я разговаривал с ним об одной из шуток оттуда, и он тут же сыграл ее специально для меня. Было замечательно с ним работать.
А каково работать с Роман Полански?
Оливер: Чудесно. У него есть четкие идеи, он хочет, чтобы все было отрепетировано, будто мы заняты в спектакле. Роман показывает, как нужно сыграть каждую роль — он замечательный актер. Потом роли играют сами артисты. Сначала Полански хочет разобраться в тонкостях каждой роли сам, потом работает с видением: делает замеры, определяет перспективу, с которой будет снимать сцену. Он довольно старомоден. Роман как-то показал мне специальный девайс — видоискатель — древнее приспособление, элементарное в использовании, но очень полезное в постановке сцен.
Роман знает, что хочет, он по-прежнему полон энергии. Мы как-то ходили с ним кататься на лыжах: ему тогда было 88 лет, но он катался так, будто ему тридцать. Он популярен, его все узнавали. (Смеется.) Мы катались полдня незадолго до начала съемок, и в один момент я такой: «Блин. Если что-то случится и мы сломаем ногу, о фильме можно забыть». Мы съехали вниз, все было в порядке. И тут Полански говорит: «Черт, Оливер! Мы забыли снять друг друга на видео, пойдем обратно!» Если этот парень что-то хочет, он дойдет до конца.
Фанни, а вы были знакомы с Романом?
Фанни: Да, я была знакома с Романом, и он сам предложил мне роль Маркизы. Мы виделись в театре в Париже на одном из мастер-классов. Мне нравится он как режиссер, нравится его прагматизм и реалистичность, любовь к мелочам, отсутствие детального объяснения в кадре.
А как проходила ваша работа с собакой? (Смеется.)
Фанни: Это была чудесная итальянская собака, с ней оказалось легко работать, она совершенно ничего не боялась.
Оливер: Зачастую работать сложнее не с животными, а с их тренерами, которые за ними следят.
Оливер, а вы помните пробы? Как вы попали в фильм?
Оливер: Кастинга не было, как-то раз один из продюсеров сказал: «Ты должен позвонить Роману по видеозвонку прямо сейчас». И я такой: «Я в машине в Гамбурге». Я позвонил, а потом мы встретились вживую, и Роман предложил мне две роли: ту, которую играет Микки Рурк, и еще его экранного сына. Я ответил, что сомневаюсь.
Вы сказали «нет» Роману Полански?
Оливер: (Смеется.) Да. Ну, технически я не говорил «нет», я сказал, что был бы рад сыграть другую роль. Я сомневался. Потом он показал роль менеджера отеля и спросил, хочу ли я ее, и тогда я ответил, что да. И тогда он начал: «Но… Кристоф Вальц подойдет лучше, ты слишком высокий». Я ответил, что все равно попробую. Он посмеялся и перезвонил через два дня, утвердив меня.
Оливер, расскажите, как вы работали над акцентом для роли. Ваша манера говорения во «Дворце» не похожа на классический немецкий английский.
Оливер: После второго дня съемок Роман позвал меня на ужин с каким-то парнем. Я не знал, кто это, думал, что Полански собирается взять его на какую-то роль. Оказалось, что мужчина работал в журнале, поэтому он взял у нас интервью. Но основной смысл ужина был в том, чтобы я научился у него нужному акценту для роли — он говорил именно так, как Роман хотел, чтобы говорил я. Его это очень веселило.
Вы практикуете акцент для роли самостоятельно или у вас есть тренер для таких случаев?
Оливер: Актерская игра зачастую заключается в том, что тебе нужно рискнуть, чтобы что-то сделать. Вот как это работает. Актеры подходят к режиссеру и рассказывают свои идеи. В эти моменты режиссеры начинают беспокоиться: они не понимают, что говорит актер. В данной коммуникации одинаковые слова могут означать разные вещи.
Поэтому вот что: если хочешь что-то сделать — просто сделай. Потом потренируйся, послушай комментарии режиссера и приди к совершенству. Это все, что тебе нужно, тренер тебе ни к чему. Для подготовки я общался со швейцарской семьей, но актерская игра хороша тогда, когда ты не перемудрил. Не показывай людям то, что ты делать не умеешь. Покажи, в чем ты хорош.
Фанни: Ты все верно сказал о режиссере, люди действительно боятся вопросов. Как-то мне прислали сценарий и спросили, есть ли у меня вопросы. Я ответила, что нет. И режиссер ответил: «О боже». (Смеется.)
У вас было время потусоваться с Микки Рурком?
Оливер: Это было дикое время, он дикий мужчина. (Смеется.) На его спине есть тату на латинском, переводится как «Прости мои грехи». Как-то он сказал мне: «Оливер, ты можешь разрушить свою карьеру только один раз». Он заговорил со мной лишь в конце съемок — Рурк не особо любит общаться с людьми, но постепенно мы смогли найти общий и приятный для нас обоих язык. На площадке он часто был невыносим, но когда съемочный процесс уже сворачивался и все хлопали актерам, Микки заплакал. Мне кажется, что у всех нас есть схожая черта: внутри мы — маленькие дети, и хотим играть. Но нам нужна аудитория, и мы жаждем признания. Для чего стоять на сцене под прицелом тысячи глаз, если тебе это не нужно? Только нехватка чего-то в жизни может подтолкнуть вас к тому, чтобы стать актером.
Вопрос, на который лучше ответить самому Полански, но раз уж его здесь нет — говорил ли он что-нибудь о своих будущих проектах?
Оливер: Роман никогда не говорил, что это его последнее кино. Мы созванивались неделю назад, и он сказал: «Оливер, этот фильм меня вымотал, мы делали его три года». Ему 90 — мы встретились в Париже, Полански пришел в кожаном пальто, черных джинсах и черных туфлях, белой футболке, похожий на Джоуи Рамона (фронтмен панк-рок группы Ramones. — Прим. SRSLY). Он был полон энергии, по-прежнему занятой и всегда в движении. Я не думаю, что, если люди не пойдут на этот фильм, он станет его последним произведением. Но кто-то должен ему платить, чтобы он продолжал снимать.
«Дворец» — новогодняя комедия. Какой ваш любимый рождественский фильм?
Оливер: На ум приходит фильм «Эта замечательная жизнь» (It's a Wonderful Life, 1947). Главный герой стоит на мосту и хочет спрыгнуть. Тут приходит ангел и показывает, какой жизнь будет без него, показывает скорбь его матери. Герой думал, что он плохой человек, но понял, что совершил и много хороших вещей. Это отличное рождественское кино.
Фанни: А я его не видела! У меня «Унесенные ветром» (Gone with the Wind, 1939), потому что на французском телевидении его всегда показывают под Рождество.
А вы помните, как вы встретили свой Миллениум — ночь с 1999 на 2000 год?
Оливер: Было громко, много фейерверков. Я находился в Гамбурге, немного погулял и пошел домой спать.
Фанни: Я не помню, для меня эта ночь не была особенной. Я редко праздную окончание года. Постоянные концы света меня тоже мало интересуют.
Оливер: Конец света в последнее время обещают слишком часто. А перед наступлением Миллениума я был занят в спектакле в Гамбурге, и когда ты в театре, снаружи может происходить что угодно, ты все равно не заметишь. (Смеется.)