«Подельницы» (Voleuses)
Пока Кароль (Мелани Лоран) удирала по лесу от головорезов, зажимая в кулаке мешочек с бриллиантами, очередной недотепа-бойфренд бросил снайпершу Алекс (Адель Экзаркопулос) по СМС, чем изрядно затруднил побег тандема из чащи — тяжело читать карту и названивать бывшему с просьбой одуматься. Расквитавшись не только с преследователями, но и со стайкой дронов, мошенницы всерьез подумывают выйти из бизнеса. Кароль беременна, а Алекс, которую та взяла на поруки подростком, без старшей подруги никуда. Не желая отпускать ценный кадр, властная Крестная (Изабель Аджани) предлагает «последнюю» миссию: выкрасть «Большую одалиску» (не Энгра, а Райса) из частной виллы на Корсике.
Заслуженная французская актриса Лоран — дивный пример режиссера, у которого, за что ни возьмись, не получается примерно ничего. С благородным жанром «девушки, азарт и пушки» в ее исполнении произошла форменная катастрофа, «Ангелов Чарли» (в поздней, тоскливой версии с Кристен Стюарт) не натаскаешь быть «Искателями приключений» — с фильмом Робера Энрико «Подельниц» роднит не только плутовско-авантюрный вайб, но и братско-сестринская модель отношений в крайм-дуэте. Когда-то Райс переодел полотно Энгра, разукрасив одалиску в зеленый, — поп-арт хулиганство Лоран сводится к тому, чтобы накинуть на по всем законам летний бестолковый блокбастер траурную штору.
Занудная мадемуазель Кароль, чуть что поучающая младшую подругу лекцией о «красных флагах», обладает харизмой деспотичной воспитательницы в детском саду и в свободное между аферами время отрешенно посматривает куда-то в сторону ближайшей стены, тем самым оправдывая думы о своей (не)желательной беременности. Экзаркопулос, наоборот, как черт из табакерки выскакивает откуда-то с полей задиристых боевиков Люка Бессона — она хохмит, она стреляет, на нее приходятся все немногочисленные ударные гэги, что, судя по титровым блуперсам (такой фильм, конечно же, не мог без них обойтись!), лишь результат спонтанной импровизации. После заданий Алекс грезит сэндвичем с картошкой фри, вместо работы — стартап-шашлычной, ей бы спин-офф без напарниц… Но, что имеем — с любой налакированной снайперкой у Экзаркопулос «химии» и то больше, чем с хмурой материнской тучкой Лоран.
Но залог этого провального дельца даже не в несочетаемости органик, гэгах в духе ранних нетленок с Ришаром или в том факте, что самый адекватный мужчина в фильме носит сандалии (все остальные — впечатляющего масштаба кретины). Любая экшен-эскапада у Лоран не несет никакой сюжетной нагрузки. Алекс под «Щелкунчика» Чайковского дерется с обнаженным африканцем — до того, казалось, заскочившим на ménage à troi, — и на этом тема вероломных преследователей исчерпывает себя. Новенький член команды Сэм (Манон Бреш) — она водит, пережила личную трагедию, и в целом клевая девчонка, вот и вся характеристика персонажа — вытанцовывает фламенко (Кароль мнется рядом), привлекая внимание мордоворотов, которых вскоре расстреляет Алекс. Зачем эта церемониальность и почему нельзя было произвести экзекуцию без этого шоу, остается неясным. Когда к финальной трети героини наконец вспомнят про похищение Одалиски, становится очевидно, что корсиканский отпуск увлек их куда больше работы — видимо, отлично отдохнула на производстве этой Netflix-ерундовины и сама Лоран.
[STAT_ART_1]
Утром в Тулузе +29, в Париже днем +42. После аномальной жары напрашивается сезон дождей — поначалу осадки оставляют отпечатки на крышах, вскоре начинают разъедать их насквозь. Кислотные ливни на севере Франции застают врасплох разведенную семью Мазани. Горе-отец Михал (Гийом Кане), которому профсоюзные бунты всегда были важнее родных, волею случая вместе с бывшей супругой Элизой (Летиция Дош) выискивает на лоне дикой природы общую дочурку Сэльму (Пейшнс Мюнхенбах), так не вовремя ушедшую на конную прогулку с классом.
Катастрофа, а точнее — кислота, равняет всех, разъедая семьи, достаток и даже электронный браслет (социальное клеймо) на ноге Михала, доставшийся тому за активное участие в стачке. Режиссер Филиппо и рад бы выразиться поизящней, но жанр фильма-катаклизма (где все, возбужденные стихийным бедствием, как ужаленные несутся куда глаза глядят) предполагает образный ряд суконного упадка. Глобальное потепление волнует только неравнодушную к новостным сводкам Сэльму, взрослые аномально глухи друг к другу, что уж говорить про информационные стоны окружающей среды. Филиппо избегает предпосылок, но на протяжении получасового — громадного для хронометража в 90 минут — вступления предлагает слишком много ненужных вводных. Протестное прошлое Михала. Его многолетняя ссора с Элизой. Ненависть к богатым. Нежность к израненной возлюбленной (Сулиан Брахим), по адресу больницы которой он украдкой от родных подумывает намылиться. Все это расступается не только перед дождичком в четверг, но и нигилизмом Филиппо — не жалеет он ни лошадок, ни котяток, ни своих героев (в связи с этим имеется действительно впечатляющий твист), ни зрителей. Это бескомпромиссно депрессивное кино про кислотные ливни, от которых не укрыться ни под зонтом, ни под бетонной плитой. Когда у Шьямалана убивал воздух (он работал потоньше), Филиппо же из раза в раз для пущего эффекта загоняет клан Мазани в такую болотистую грязюку, что невольно начинает вязнуть в ней сам.
[STAT_ART_2]
«Красный остров» (L'île rouge)
1972 год. На мадагаскарской военной базе поддерживают видимость былой буржуазно-рутинной жизни, семьи французских летчиков — сын одного из них, Томас (Шарль Восель), открывает в себе страсть к подглядыванию за взрослыми и замечает (но не осознает), что прежний островной уклад вот-вот безвозвратно изменится.
После Каннского Гран-при шестилетней давности (за «120 ударов в минуту») новой картине Робена Кампийо также пророчили премьеру на Круазетт — только вот что-то пошло не так. Домашний прокат начался аккурат в майские даты фестиваля. Отдать «Красный остров» на умеренно-престижный смотр удалось только спустя несколько месяцев (в конкурс Сан-Себастьяна). Отвергнутого шедевра не случилось. Это редкий пример фильма про детство без детства, Томас — не рассказчик, не резонер, а ребенок-вуайерист, вплоть до деталей запоминающий все, что происходило со старшими, но оценку этому нарративу предложено дать уже не ему, а зрителю. Распад родительского брака рифмуется с концом колониализма, примерка мальчиком колготок и плаща — чтобы соответствовать косплею любимой героини комиксов Фантометты — с пробуждением у местных гражданской индивидуальности. С тем же успехом Томас мог бы на протяжении двух часов через щелочку в просторном ящике на заднем дворе, где он привычно уединялся со стопкой графических новелл, пялиться на фигуры взрослых, что милуются, ссорятся или же попусту обругивают своих слуг. Ловля шершня на кухне. Принесенные отцом в качестве домашних питомцев крокодилы. Арагонитовый стол, узор которого напоминает вид на Мадагаскар с высоты птичьего полета. Для семейного альбома — маловато фактуры, для откровений о себе — лишь одна сцена, в которой экранная мама (Надя Терешкевич), впечатлившись «подглядывательским» хобби сына, выговаривает Кампийо-Томасу, что тот — «немного порочен».
[STAT_ART_1.5]
«Париж. Все включено» (La vie pour de vrai)
Тридан (Дэни Бун) родился на мексиканском курорте, всю жизнь проплясал аниматором на сцене гостиницы, в честь которой был назван, и, скорее всего, умер бы на одном из пляжных шезлонгов, если бы к полтиннику наконец не решился поехать в Париж. Гитара. Набитый курортными рубашками чемодан. Заботливо сложенный вдвое рисунок мальчишки (сделанный в возрасте восьми лет), на котором пару Тридану составила его первая любовь Виолетта. Детский роман не продлился дольше каникул, но что мешает возобновить его в столице? В парижской крохотной отцовской студии Тридан встречает своего сводного брюзгу-брата Луи (Кад Мерад) — выслушав романтические чаяния солнечного остолопа, тот решается на обман, подговаривая подружку Роксану (Шарлотта Генсбур) притвориться Виолеттой.
«Романтиков нынче днем с огнем не сыщешь», — с умилением приговаривают окружающие при встрече с босоногим мальчиком Триданом. Вымирающий вид — из таких не только его герой, но и сам режиссер, годами трудящийся на ниве эскапистского реализма. В условности буновского «Парижа» все вывернуто до крайности, напоминая лучшую-добрую версию нашего неприветливого «сегодня». И даже если все соседи по электричке угрюмо уставились в смартфоны, Тридану не составляет труда заставить их улыбнуться. Бун без обиняков записывает себя в аниматоры, лишь бы людям вокруг жилось веселее — в этом-то всегда и был обезоруживающий гуманизм персонажей его лучших фильмов («Бобро поржаловать», «Таможня дает добро»). В такой модели мира есть место и отборным негодяям — частник, который крадет вещи Тридана, вызываясь отвезти его из аэропорта, — но совсем уж эпизодично ушлым. С остальными же, какими бы злыднями они ни были (например, сын-культурист Луи, избивающий отца за недостачу алиментов), получается куда проще — к каждому находится подход.
Обаятельный недотепа Тридан по дурости меняет свои пачки песо в обменнике аэропорта (больно), путается в ветвистой схеме столичного метро и плачет каждый раз, когда видит городской автобус, — травма, слишком часто провожал взглядом новых друзей, уезжающих с курорта. Но в какие бы идиотские ситуации он ни попадал, город наконец отвечает ему взаимностью, ведь каждый получает тот Париж, которого заслуживает. Тридан очеловечивает брата и дарит Роксане то наивно-любовное приключение, которого у нее никогда не было. Доброта буновского кино — то, чего мы заслужили, ведь именно в его комедиях герои счастливы, не только красуясь в кадре, но и за закрытыми дверями.
[STAT_ART_3]