У меня бесячий, но неизбежный вопрос. О вас как только не говорят в интервью и анонсах — и фолк, и джаз, и фьюжн, и что-то еще. Есть ли какой-то термин, с которым вы вообще плюс-минус примирились, ну или придумали для себя? Что за музыку вы играете?
Это самый сложный для нас вопрос. Да, у нас абсолютно все музыканты с джазовым бэкграундом. И изначально, когда Settlers только появились, мы действительно играли джаз, фолк-джаз, но сейчас сами не можем придумать определение своей музыке. Мы часто на эту тему с ребятами общаемся, беседуем: очень любим эту музыку и, конечно, пытаемся разобраться, к чему она идет, на что становится похожа. И теперь мы пришли к тому, что не привязаны сейчас вообще ни к какому жанру. Наверное, будет как-то громко сказано, но… У нас сложилось такое ощущение, что Settlers сами по себе становятся каким-то отдельным жанром. Потому что здесь есть и соул, и фьюжн, и элементы джаза какого-то, и электронная музыка, и даже поп местами. Ну, и все это еще построено на фолке как бы. Это симбиоз вообще всего!
Часто из-за этого возникают какие-то казусы. Вот в прошлом году в Екатеринбурге мы приезжали на фестиваль EverJazz, где в жюри, например, Кирилл Мошков, джазовый критик (и главный редактор ведущего российского джазового портала Jazz.ru. — Прим. SRSLY), который нас просто растоптал. Мы все равно выиграли, стали финалистами, но все сказали, что это не джаз. И мы с этим абсолютно согласны, поскольку не относим себя больше к этому жанру. Но это так «привязалось», что нас все равно активно зовут на джазовые фестивали.
Сталкивались ли вы с предрассудком, что фолк — ну, это вроде совсем не «секси»-музыка?
У меня точно такого нет, я им занимаюсь с детства — глубоко так, очень тщательно. Да и у ребят нет. Мы, наверное, даже подчеркнуто везде писали о том, что мы фолк, потому что сейчас очень большая волна фолка: все кому не лень называют себя фолк-музыкантами.
За [последние] год или два появилось очень много коллективов, которые занимаются этим направлением. А мы в этом лет пять уже, если говорить о Settlers. Относимся с уважением к традиционной песне, нам это действительно нравится: и с музыкальной точки зрения, и с точки зрения текстов, народных мудростей. Фолк сейчас — «новый черный».
Не думали о фитах? С той же Zventa Sventana.
Вообще, я бы пожелала фолк-исполнителям быть открытыми друг к другу и создавать какое-то свое комьюнити, потому что пока все немного обособленно держатся, на мой взгляд. С солисткой Zventa Sventana Тиной Кузнецовой мы лично не знакомы, хотя, думаю, наслышаны друг о друге. Хорошо дружим с группой «Поле» — мы с девочками выходцы из одного коллектива.
Вообще, фиты — интересная штука, но если вы работаете в разных жанрах. Мне кажется, это должен быть некий симбиоз из того, что, казалось бы, вместе никак не могло соединиться. Вот у нас есть фит с группой «другдиджея» («Листики». — Прим. SRSLY).
Есть группы, которые занимаются фольклором, — Zventa Sventana, hodíla ízba, Settlers, «Поле»… Все это вроде как построено на традиционной песне, но все-таки заметен отчетливо разный подход. Мы с Settlers, кажется, вообще другие: я не передаю традиционный диалектный напев, а адаптирую тексты и песни. У нас оригинальная аранжировка, но еще и адаптированная вокальная строчка, потому что мы все-таки стремимся людей притянуть к этой музыке. В принципе, музеефикация (сохранение наследства — музыкального, визуального, текстового — без какой-либо переработки и рефлексии, с одной целью — сберечь его в исходном виде. — Прим. SRSLY) — это круто, этим занимаются фольклористы сейчас, они молодцы, бесконечный им поклон и уважение за это.
Мы же стараемся сохранить настроение, суть песни и подчеркнуть это инструменталом. Если где-то остается диалект, то я его как краску больше оставляю. Мы вообще сейчас приняли такое решение: идем в сторону авторского материала, который будет построен на традиционной песне.
Недавний трек «Береза» как раз, наверное, авторский?А если объяснить очень просто, в чем привлекательность народной музыки? И есть ли здесь какой-то порог входа, ценз для слушателя?
Сто процентов есть. Это очень сложная музыка, она требует усилий, ровно как и джаз. Когда вы слушаете джаз, ваш мозг сопротивляется: там сложные размеры, сложные гармонии из трех звуков, полиритмы какие-то. Народная песня — ровно то же самое. Как вообще начать ее понимать?
Начинать стоит с чего-то более понятного, с того же юга (имеются в виду народные песни южных регионов. — Прим. SRSLY). Юг — он более приземленный. Если мы идем дальше на север, то там уже космос, это вообще на других вибрациях ощущается. Это что-то трансовое, уносящее. К такой музыке человек должен сам прийти, почувствовать потребность в прослушивании народных песен.
А как к этому прийти, если нам включают по телеку условную Надежду Кадышеву? Сначала нужно понять, что народная песня — это не «Калинка-малинка». Я сейчас говорю не про ребят, которые прошаренные, слушают новые группы, интересуются, активно ездят на фестивали. Я про взрослых людей, которые дома просто смотрят телевизор.
Можно через ту же Zventa Sventana, через Settlers услышать, что вообще-то народная песня может быть красивой. Она может быть не вычурной, не колхозной — она вообще таковой не является! Понять, что это что-то очень интересное и при этом очень родное.
Я люблю разговаривать с публикой на наших концертах. Ребята на меня уже ругаются: «Яна, у нас концерт, там все танцуют, а ты опять говоришь». А зрители подходят потом и говорят спасибо. Я после каждой песни или перед песней рассказываю как минимум, какая это область и жанр, в каких условиях ее исполняли. То есть очень маленький экскурс. Мы даже думали сделать какой-то общий QR-код с треклистом, в котором будет прописана история каждой песни.
Я вот вела канал в «Дзене», тоже про песни рассказывала — там есть несколько статей, но я что-то забросила пока. Неинтересно это слушать просто так. Хочется понимать, что, например, вот эта песня из Белгородской области и ее исполняли на крестины, когда крестили младенца. И таким путем, через современных исполнителей, постепенно музыка будет входить уже в привычное слушание.
Когда училась в училище, я пришла на первое занятие РТП — русское традиционное пение. И у меня была просто невероятная преподавательница Людмила Петровна Махова — фольклорист, расшифровщик, собиратель (а также этномузыколог и научный сотрудник НЦНМ. — Прим. SRSLY).
Помню, она нам поставила былину какую-то на девять минут, которую надо таким [очень высоким] голосом петь. Мы ничего не понимали. Смотрели друг на друга: «Что это вообще, почему мы это слушаем, почему мы должны это расшифровывать, записывать?!» И сначала было такое отторжение, даже у меня, хотя я занималась этим с детства. Но потом в какой-то момент поняла, что я уже без этого не могу. То есть у меня реально появилась потребность слушать каждый день что-то из традиции и повторять это, повторять их звукоизвлечения [народных исполнителей], вообще вслушиваться в тексты, потому что тексты аллегорические.
Этому просто нужно открыться. Они [тексты] где-то местами наивные, но в этом и прелесть. Мы вообще забыли про какую-то детскую непосредственность, перестали дома устраивать что-то вроде застолий, петь вместе. Но это важно, ведь пение в ансамбле и вообще пение в кругу за столом — очень интимное действие.
Расскажите про проект-застолье в «Севкабель Порту»: у вас был каравай, стол и QR-код. Чья это вообще была идея?
О, это очень крутая задумка была. Может, не совсем хватило времени, наверное, это масштабно осуществить. В будущем хотелось бы сделать это более глобально.
Это была внезапная идея Саши, нашего менеджера. Мы советовались с ребятами из BandLink, как нам сделать промоакцию. И вот придумали такое мини-застолье на улице: специально поставили стол с белой скатертью, уложенный березовыми ветками с QR-кодами, и каравай, который Сашина мама сама своими руками испекла! Мы специально поставили его и просто ушли, — со стороны хотели посмотреть на реакцию людей.
И наш каравай, конечно, привлек много внимания, все подходили, но никто, представляете, никто не решился съесть! Мы оторвали кусочек и показали, что можно себе отхватить чуть-чуть. Но никто так и не притронулся: все подходили, аккуратно смотрели, сканировали QR-код, но к караваю никто не прикоснулся.
Легко ли быть сейчас российским музыкантом? Участвуете ли вы в шоукейсах, фестивалях, в этом есть смысл? И вообще, есть ли у вас время как бы просто для себя заниматься музыкой?
Шоукейсы — супертема. Это ведь комьюнити музыкантов и экспертов: на шоукейсе New/Open мы познакомились с Вадимом Чувашевым и попали к нему на лейбл «Родной звук». Второй раз мы познакомились там с ребятами из BandLink и Анатолием Першиным из МТС и, собственно, альбом выпускали с «МТС Лейблом».
В шоукейсах стоит участвовать даже не ради денег, а просто для того, чтобы быть в обществе вдохновленных, творческих людей, чтобы делать фиты, какие-то совместные проекты, помогать друг другу.
Как вы делаете аранжировки?
Тут уже выверенная схема. Она простая, нехитрая. Я делаю дома демоверсию — записываю в первую очередь вокал. Как-то его причесываю с инструменталом, насколько могу это сделать… Отправляю это Олегу — нашему гитаристу, он занимается всеми аранжировками. Олег уже делает полноценную аранжировку на это все, приносит готовое на репетицию. Мы там все советуемся, накидываем референсы. Ребята у нас очень наслушанные, да и музыку мы все очень любим — даже слушаем альбомы разные вместе, это наш ритуал. Особенно если выходит какой-то крутой альбом, например, у Hiatus Koyote — это наша любимая группа!
Они суперские, да.
Я просто обожаю вокалистку их: Наоми — просто любовь. Я тоже у них слышу какие-то фолковые ноты.
Короче говоря, на репетиции мы отслушиваем материал, пытаемся сыграть. В процессе ребята добавляют что-то от себя. И, конечно, все это собирается в полноценную аранжировку, только когда мы вместе. Нет такого, что кто-то ставит рамки — в этом плане у нас полный паритет.
А вы хотите (или планируете) издаваться на виниле, на кассетах? Вообще, насколько вы относитесь к вот этому аналого-фетишизму? Я вот тоже периодически не могу устоять перед соблазном покупать кассеты и винил.
Конечно, хотим. Я надеюсь, что мы к этому придем. Но это очень недешевое удовольствие — да и вообще быть артистом дорого.
Ну и последний вопрос, про творческие планы. Какие следующие концерты? Будете ли вы выходить на площадки покрупнее?
Мы уже давно думаем над этим. У нас сейчас было два сольных концерта — немаленьких. В Питере у нас была презентация-перформанс с группой Zastolie project. Собрали полный зал. Очень переживали, что он не набьется, и зря — оба этажа забиты были. Отгремел этот сольник очень мощно. В Москву тоже привезли перформанс, на летнюю площадку МТС. Там было много людей со стороны, не наших слушателей, — но они тоже довольно быстро вовлеклись.
А про большую сцену… Мы больше лайвовые артисты. И вживую наша музыка лучше, она намного круче, мощнее, мясистее звучит. Очень хотим, чтобы у группы была насыщенная фестивальная жизнь.
У нас большие планы на этот год. Я не могу всех секретов раскрывать, потому что не имею права. Будет много проектов. От себя могу сказать, что пишем авторский материал. Еще в планах снять клевый клип на новую песню, которую мы уже почти доделали.
Я думаю, что мы только на пути какого-то становления, поиска себя. Мы любим нашу музыку искренне, хотим делиться ею с людьми. Мы идем вперед, и я замечаю, что в нас самих с каждым годом открывается что-то новое. И вместе с этим меняется и наше творчество.
Не останавливайтесь, пожалуйста. Спасибо вам огромное!