Иван, расскажите о вашем герое и его прототипе.
В Тольятти был такой следователь Огородников — гроза тольяттинских ОПГ. На него было совершено порядка 11 покушений, и как раз одиннадцатое увенчалось «успехом» в 2000 году. Соответственно, это прообраз моего персонажа Огурцова. Это история о честном, одержимом следаке, который задался целью посадить главаря всех этих ОПГ, — Мидаса (Павел Прилучный). И на эту цель положил всю свою жизнь, свою семью, отдал своего ребенка. Такой вот очень честный коп.
Какова специфика игры в экшене, когда герои постоянно рискуют жизнью и сами представляют опасность для других героев?
Когда все твое нутро человеческое, актерское направлено на эту задачу, то тебе не остается ничего, кроме как ей следовать. Для этого необходимо, как мне кажется, быть в очень хорошем контакте или в соавторстве с режиссером, чтобы определить это действие.
Экшен, как никакой другой жанр, — про ритм. Соответственно, чем точнее действие, тем проще нащупать этот ритм. Действие — выжить или отомстить — подчиняется некой цели, которая, собственно, является тем спусковым механизмом, что настраивает твою актерскую природу на задачу. Я сложно объясняю?
Нет, очень доходчиво.
Я в последнее время эту методику, как никогда серьезно, исследую в работе со своими студентами и в постановках, которые делаю непосредственно как артист. Именно темп и ритм. Мне кажется, это очень важные, определяющие вещи.
Рискну предположить, что вам в этом помогает бокс.
Помогал, потому что я уже достаточно давно перестал заниматься. У меня был ряд обстоятельств, причин, в том числе и травмы серьезные, которые сбили с этого пути.
Вы говорили, что никто не знает тебя так близко, как тот, с кем ты дерешься на ринге. Одновременно вы комплиментарно высказывались о методе Майзнера, который тоже основан на восприятии партнера. Есть ли связь между этими двумя высказываниями?
Безусловно. Я определяю партнерство как главный аспект существования и в жизни, и на сцене, и на ринге. Бокс и сцена (имеется в виду в принципе актерская профессия) связаны в силу тех ощущений, которые ты испытываешь, играя спектакль или выходя на бой с противником.
Самое главное на сцене, в кино и на ринге — внимание, а именно конкретно направленное внимание. Кто-то из великих сказал, что хороший артист держит девять объектов внимания одновременно. Вот на ринге, по сути, происходит то же самое. Это очень схожие внутренние состояния. Когда играешь спектакль, то должен быть погружен в партнера, видеть софит, понимать текст со своей точки зрения и то, что происходит за кулисами. Это все всегда одновременно, одномоментно.
На ринге — то же самое: ты переступил — канат, и все. Цель у твоего противника — оторвать тебе башку, а у тебя, соответственно, — такая же. Очень многое зависит от твоего внимания. Это № 1 инструмент, как мне кажется. Как-то так.
Где вы сейчас преподаете и есть ли выращенные вами актеры, которых вы бы отметили?
У нас с моим коллегой, замечательным артистом Александром Шульгиным, есть своя студия. Так и называется — «Фо Шу», это просто сокращения от наших фамилий: Фоминов, Шульгин. Мы раньше преподавали в Gogol School, но в какой-то момент времени решили двигаться своим путем.
Да, у нас есть замечательные артисты. Буквально на днях мы приводили на показ кастинг-директора, который для себя отметил некоторых ребят. Она сказала, что ей было бы интересно этих артистов в дальнейшем на какие-то проекты приглашать. Сейчас так складываются обстоятельства, что наша известность в актерских кругах растет, и мы развиваемся, в том числе занимаясь различными техниками: Майзнером, Станиславским, Чеховым — короче, теми, которые используются при обучении актера.
В дополнение скажу: для меня важно, что мы с Сашей остаемся «полевыми игроками». То есть будучи людьми в профессии, мы делимся тем, что непосредственно узнаем сами для себя и открываем в профессии. Мы это, собственно, приносим своим ученикам. Мне кажется, это важно.
У вас бывает, что вы вживаетесь в роль настолько сильно, что она остается с вами и вне площадки?
Если честно, я стараюсь работу соотносить с работой, а жизнь — с жизнью. Это не всегда удается: например, когда три месяца съемочного периода работаешь над ролью, то так или иначе какие-то повадки, манеры своего персонажа тащишь в жизнь. Это естественно. Но когда роман с ролью (если так можно сказать) заканчивается, роль остается ролью, жизнь — жизнью.
Кстати, к вопросу о жизни. В реальности, организованный бандитизм в Тольятти сошел на нет еще в начале нашего столетия, а у вас в сериале там орудуют сразу несколько преступных группировок. Насколько это творческое допущение, а насколько это соответствует правде?
Мне кажется, это все творческое допущение и нужно делать акцент не на правде жизни, а на правде творчества, на то, насколько честно рассказана сама история, тем более, что она представлена в ретроспективе. И, скорее, настоящее совершает путешествие в прошлое или прошлое пытается завладеть настоящим — и местами ему это даже удается сделать. Есть главный артефакт в виде золотой «Лады», к которому-то и сползается вся эта бандитская нечисть прямиком из прошлого.
То есть главное — не историческая достоверность, а психологическая достоверность персонажей в кадре?
В том числе, да. Все-таки это лихо рассказанная история, но я бы не стал ее соотносить с днем сегодняшним.
Я видел вас в еще одной лихо рассказанной истории — в сериале «Чики», который обрывается неожиданно, как и линии всех персонажей, в том числе вашего Антона (бывший заключенный и бойфренд героини Ирины Носовой. — Прим. SRSLY). Испытываете ли вы сожаление, что нет продолжения?
На самом деле, нет, не испытываю. Как по мне — самое ценное в этом сериале это то, как честно он вынашивался. Я помню, как Эдик (Оганесян, создатель «Чик». — Прим. SRSLY) мне рассказывал, что с момента написания сценария до момента выхода самого сериала прошло шесть лет. И задачи такой не было — просто горячих пирожков настряпать. Он хорош именно в том виде, в каком он есть.
Судьба Антона не оборвалась. После ножа еще были какие-то события. Просто одна из таких поворотных, ключевых точек моего героя — смерть мамы и вот этот нож. Но дальше открытый финал, как и в жизни, пока ты не сыграл в ящик. Мне кажется, это наоборот красиво. Красиво, что тебе как зрителю дают возможность допридумывать что-то за персонажей, то есть включить свою фантазию. Это, по крайней мере, необычно.
Более того, зритель привык к историям сильных женщин, которые бросают вызов обществу и к 8-й или 10-й серии — у них, после череды испытаний, все должно получиться. А в «Чиках» все рушится на протяжении целого сезона, а дальше — неизвестность. Этот неожиданный твист действительно необычен, потому что ломает сюжетные стереотипы.
Да-да, он стихиен. Мне кажется, в этом смысле этот сериал очень правдив.
Согласен. Напоследок хотелось бы узнать, где вас можно увидеть будет в осенне-зимнем сезоне?
Сейчас идет активно монтаж сериала «Неспящие в Сосновке», мы летом его снимали. Это история про трех друзей, я играю одну из главных ролей. Там в процессе работы интересно поменялся тон повествования: честная, добрая комедия в результате переросла в драмеди. Думаю, это будет неплохо.