«Дворец» (The Palace)
В помпезной альпийской гостинице, работающей по принципу «любой каприз за ваши деньги», готовятся к встрече Нового года. На летучке опытный управленец отеля Хансуэли (Оливер Мазуччи) инструктирует стафф, наказывая быть вежливыми, точными и безупречными, но с такими гостями это оказывается особенно сложно.
В числе постояльцев: экс-порноактер (Лука Барбарески), которого, едва сдерживая смешки, узнают дочери его былой ЦА; молодящаяся маркиза (Фанни Ардан), до нервного срыва зацикленная на качестве стула своего чихуахуа; дряхлый миллионер (Джон Клиз), задабривающий свою 20-летнюю жену (Бронвин Джеймс) роскошью; пластический хирург (Жоакин де Алмейда), донимаемый клиентками, у которых внепланово «поехала грудь»; заметное представительство русских во главе с Александром Петровым, окруженное девицами и мордоворотами в кожанках; нищая чешская семья, в поисках богатого родственника; морковного цвета делец (Микки Рурк), заселенный в хостельного вида каморку, потому что забыл забронировать номер. Каждого, кто доживет до полуночи, сулящий конец света миллениум принимает в свои хмельные объятия.
Набрать большего коммерческого потенциала новый фильм Полански мог бы, выйдя в России под названием «Новогодний беспредел» со слоганом «главное — не нажраться». Это вызывающе скабрезное кино с мандариновым амбре, где видный композитор Деспла в партитуре заснеженной сказки косплеит Максима Дунаевского, а главный отечественный «полицейский с Рублевки» в кульминации вечера, прижавшись к стене, исступленно произносит: «@#$ть, @#$дец». Описать «Дворец» можно не только этим извечно актуальным сочетанием слов: чуть ранее, заселяясь в свой номер, персонаж Петрова комментирует знаковое обращение Ельцина народу озорно-удивленным «@#$а-боба». Так же хочется встретить примерно каждый третий гэг картины, построенный на неприятностях с дерьмом, голубенькой пилюлей для потенции и черной икрой. Полански, в звании большого интеллектуала, приглашенного на званый вечер, просто издевается вместо разговоров о Моне и Мане, травя анекдоты про поручика Ржевского.
Стилистическая небрежность «Дворца» отталкивающе вульгарна, как и пенсионная свита добровольных жертв пластической хирургии, осевшая в ресторанной зале гостиницы. Рабочий класс в лице прислуги держит в кармане не кулак, а гордый фак. Таким же жестом 90-летний Полански прощается (а может, и нет) с нуворишами, в ответственный момент ставшими поборниками института репутации, чье каникулярное времяпрепровождение едва ли отличается от этой альпийской вакханалии. Ледовая надпись 2000 растает, как и любая другая в последующие года — предсказания Нострадамуса не сбудутся, компьютеры автоматически переведут часы. Всех — и похотливых, и жалких — на пару минут объединит салют, торжественно предвещающий гадливое чувство отвращения к себе, которое даст о себе знать поутру. Облегчение же испытает плутоватый Хансуэли, потому что свою работу знает — безмерно талантливый артист Мазуччи вносит в этот фарс некое благородство. Не сожалеет и Полански, который с радостью выдал бы всем хейтерам по швейцарской шоколадке, и ею же каждому недовольному горазд заткнуть рот персонал пятизвездочного швейцарского отеля.
[STAT_ART_3]
«Агро Дрифт» (Aggro Dr1ft)
Наемник Бо (Хорди Молья) уверен, что был рожден убивать. И, душа очередного ушлого борова, он не без облегчения приговаривает, что тот будет гореть в аду. Бо и сам не без греха, за своей спиной он держит торжествующего демона — потому уповает на то, что наши дети с ангельскими ликами будут лучше, чем мы. Получив заказ ликвидировать отъявленного ублюдка с комплекцией рестлера и голосом готэмского злодея Бейна, он терпит неудачу. Порефлексировав в терапевтическом плавании по океаническому нигде (дрейфуешь, думаешь), Бо решается на вторую попытку.
Инфракрасное солнце, инфракрасный я. К полтиннику декадами слывший андерграундным анфаном терриблем режиссер Корин совсем размяк, и за маскулинным бурчанием о том, насколько преуспел в своем ремесле лирический герой, проступает сентиментальный монолог, обращенный к его детям (почему-то чаще исключительно к сыну, хотя у киллера есть еще и дочурка постарше), о том, что мир спасет лишь будущее поколение. «Агро Дрифт» мог бы быть фильмом Терренса Малика, если бы тот был тинейджером, фанатеющим по Dark Souls. Визуализированная под оптику тепловизора картинка надежд на настоящее не оставляет — раскаленных оттенков тела, будто вынутые из адской духовки, кровавого цвета вода, магмообразные дороги. Даже не признающий других книг, кроме Библии, наемник Зион (Трэвис Скотт на фите) нет-нет да покажет свой змеиный язык.
Противник Бо, бугай, беспричинно выполняющий сложноописуемый победный жест (выставляя вперед себя катану и изображая, что трахает ее), — конечно же, самый-самый final boss героя — не кто иной, как он сам. К кульминации этой отповеди, озвученной громогласным саундтреком AraabMuzik и шумами из аудиобиблиотеки Adobe, Корин уверенно заявляет: «Бог — это любовь», — и в этом сермяжном выводе столько детской, незамутненной простоты, что кажется, тот образ, который культивировался режиссером во времена «Деток» и «Гуммо», — и есть побежденный доппельгангер.
[STAT_ART_3.5]