Обратить свои впечатления в музыку. Интервью с Парнишкой — о мультиумениях, синдроме Стендаля и русском роке

Твоя личность окутана тайной, но то немногое, что известно — ты из Санкт-Петербурга. Это так?

Я живу здесь последние пятнадцать лет, но родился во Владимирской области, в небольшом городке. И, соответственно, мое первое знакомство с музыкой случилось в провинции, где нет доступа каким-то свежим новинкам. Первые воспоминания с музыкой, наверное, связаны с дорогой из города в деревню, где мы слушали на магнитоле «Иванушек International», Александра Иванова, «Сборная Союза» и так далее. Ну то есть такой мейнстрим, который можно было купить на рынках в любом ларьке. Потом я начал подражать своему старшему брату, который увлекался рок-музыкой. Слушал «Алису», «Аквариум», «Чайф». Вот и поэтому я как-то в 12−13 лет переключился на эту музыку. Еще одно яркое воспоминание — когда приезжала двоюродная сестра из Петебурга. Она увлекалась поп-музыкой и привозила альбомы «Руки вверх!». Я слушал эту музыку и понимал, что она мне тоже нравится, и всегда возникал такой диссонанс между роком и попсой.

Потом когда брат уехал и поступил в петербургский вуз, был период волны альтернативной музыки: «Психея», Amatory, Jane Air, первый альбом «Animal ДжаZ». Брат мне привозил на дисках, когда приезжал в гости к родителям, и мы в течение всего дня переписывали эти диски на кассеты. Вот поэтому у меня было такое многогранное музыкальное воспитание. С одной стороны, мне нравилась поп-музыка, и я это впитывал из радиоэфиров, телевизора, потом из интернета, а он у меня появился в 10−11 классе. И тогда впервые я начал слушать западную музыку, потому что опять же в моем городе этого не было никогда. Поэтому первый альбом Red Hot Chili Peppers попал ко мне в руки как раз в 11-м классе.

Ты сказал, что был большим поклонником рока. Санкт-Петербург подарил нам множество известным рок-музыкантов: кто из них тебе нравится больше всего?

Возвращаясь к подростковому возрасту, хочу сказать, что это время, которое нас формирует в общекультурном плане и в музыкальных вкусах. Я воспитан на Борисе Гребенщикове и «Аквариуме». И не только на музыкальной составляющей, а по большей части поэтической. Наверное, я до сих пор в этом векторе и продолжаю двигаться. У меня есть такое убеждение: все-таки текст в песне должен быть больше, чем просто текст. То есть какими-то образами он должен быть также снабжен. Я даже не собираюсь тягаться с Гребенщиковым, но так или иначе именно его творчество и выстраивание миров в своих песнях повлияло на меня. Буквально пару недель назад я уезжал к себе на малую родину в деревню. И у меня прям возникло желание пару дней кататься на велосипеде и просто слушать «Аквариум».

Честно говоря, слушая твои песни я обращал внимание в первую очередь именно на текст, потому что на сегодняшний день редко где можно услышать в песнях именно поэзию. А, говоря про радио, ты бы хотел, чтобы тебя там крутили, учитывая, что ты вырос на этом?

Мне в целом близка вот такая концепция: песня должна жить дольше своего автора и стать в итоге народной. Я в разных интервью говорил о своей экзистенциальной творческой цели — чтобы хотя бы одна моя песня имела такой же успех, как песни Игоря Матвиенко. На «Выйду ночью в поле с конем» я не замахиваюсь, но хотя бы что-то на уровне «Иванушек» хотелось бы иметь. К слову, на сегодняшний день уже несколько моих синглов попадали в ротации радиостанций. Ну и я даже один раз услышал свой трек просто по дороге в такси — это были очень приятные ощущения.

А как ты относишься к мату в музыке? Ведь на том же радио есть свой формат и цензура.

У меня есть мат в двух песнях. Но в целом отношусь нормально, если это адекватно укладывается в идею песни — не вижу в этом ничего страшного. Мы понимаем, что есть куча артистов, которые используют мат не функционально, а просто ради того, чтобы он был. Потому что так проще какой-то авторитет получить у аудитории, ведь есть же это негласное правило: «Если ты ругаешься матом в песнях, то ты крутой». Но я, скорее, использую мат со смысловой точки зрения и очень дозированно. То есть если он адекватен в тексте, если усиливает эмоциональную нагрузку, то почему бы его не использовать?

Давай теперь про что-нибудь более культурное. У тебя есть музыкальное образование, или ты самоучка?

Да, я ходил в музыкальную школу в родном городе и окончил ее по классу скрипки. После переезда в Санкт-Петербург у меня возникло желание чуть-чуть расширить свои навыки, и тогда я пошел во взрослую музыкальную школу имени Римского-Корсакова — там отучился по классу фортепиано, параллельно взял вторую специальность и занимался академическим вокалом. Когда уже выучился, стал брать частные уроки эстрадного вокала. На базовом уровне я в принципе владею многими инструментами, но не более того. То есть, мне кажется, это такая черта любого мультиинструменталиста, когда ты в целом умеешь обращаться с разными инструментами, но при этом в совершенстве никаким из них не владеешь. Зато у тебя открывается очень много возможностей за счет этих мультиумений. Плюс я в студенческие времена ездил в летний лагерь, был там руководителем музыкального кружка: приходили дети, мы сколачивали кавер-бэнды и за две недели разучивали номера для отчетного концерта. Дети были разные: кто-то с нулевыми знаниями, кто-то с небольшими навыками, а кто-то учился в городе в музыкальной школе. Но, как правило, очень редко дети умели играть на барабанах. Поэтому мне приходилось экстренно осваивать какие-то азы игры, чтобы показывать им, разучивать какие-то простейшие ритмы.

Но началось у меня все, конечно, со скрипки, не знаю, насколько это моя детская ошибка. Просто у меня одноклассница играла на скрипке, я был очень впечатлен, когда услышал ее игру на каком-то концерте. Потом на канале «Культура» был конкурс молодых исполнителей, где тоже играли скрипачи, и меня этот образ сильно впечатлил. Я поступил на скрипку (благо у меня пальцы тонкие), и преподаватель даже говорил, что из меня вырастет суперскрипач. Но на самом деле буквально за две-три недели я понял, насколько это сложно.

Соответственно, к скрипке я тоже быстро потерял интерес, ходил через занятие, искал какие-то отговорки, чтобы эти уроки пропускать. Короче, окончил эти пять лет музыкальной школы на честном слове и на одном крыле. Но опыт — все равно есть опыт, любой.

А какое у тебя, кстати, первое образование?

Филологическое — я два года отучился на филфаке по специальности «журналистика» и к третьему курсу понял, что мне не то что бы тесновато в институте, сколько тесновато у себя в городе — хотелось переехать. Ментально я ощущал, что мне нужно учиться в большом городе, поэтому и поступил в Санкт-Петербургский институт кино и телевидения на кафедру киноведения.

Откуда вообще эта страсть к музыке? Когда ты начал писать песни?

Наверное, это тоже связано с каким-то обостренным восприятием мира вокруг — необходимостью выразить переживания в творчестве, которые ты не можешь передать или пережить другим способом, — то, что называется сублимацией. Я слушал много музыки и подумал, почему бы не попробовать таким образом выражать свои эмоции — вот и начал первые песенки сочинять, научился играть на гитаре. Ну, как у всех это происходит: вот взял четыре аккорда на гитаре, выучил «Звезду по имени Солнце» («Кино») или «Прогулки по воде» (Nautilus Pompilius) и думаешь, что если у тебя уже есть эта база, то пора сочинить что-то свое. Первые песни были наивные такие, юношеские. Очень похожие на те же песни Цоя и Гребенщикова, но постепенно, в ходе написания, стало больше опыта и понимания сонграйтинга в целом. То есть проект «Парнишка» в том виде, в котором он сейчас есть, — это накопленный опыт: начиная с тринадцати лет до текущего времени, я регулярно писал песни и постепенно раскачал музыкальную мускулатуру.

Как и когда был создан «Парнишка»?

Все рождалось комплексно с разработкой визуального образа и позиционированием: я заранее понимал, как нужно запускать свой проект и что для этого нужно. Составил список каких-то названий, которые могли бы отражать тот репертуар и тот мир, который я хочу упаковать в проект. И среди всех других названий в этом списке, «Парнишка» мне казался хорошим отражением романтических песен, первой влюбленности, первых разочарований, ностальгии. И вот эти облака тегов, которые мы часто используем в своих пресс-релизах, все суммируется в «Парнишке». Звучит как-то доверительно, приятно слышать. Мол, такой обычный парнишка.

Как у тебя проходит процесс сонграйтинга? Ты все делаешь один?

Есть мнение, что если какая-то идея появилась — надо сразу записывать на диктофон. Либо, если у тебя есть гитара под рукой, то можно припев напеть и зафиксировать. По-моему, у «Битлов» была такая практика, что они не записывали песню сразу, а если на следующее утро просыпались и помнили ее, значит, она хороша — прошла проверку временем. А если проснулся и не помнишь, то хреновая, значит, песня!

Нельзя сказать, что я все пишу один — это будет как-то неуважительно по отношению к команде. Они делают очень многое: у нас есть менеджер, продюсер проектов, звукорежиссер и саунд-продюсер, который доводит до ума мои наброски. Я, как человек не очень усидчивый, пока не научился доводить песни до какого-то кристального звучания, профессионального. Я пишу аранжировку, демоверсию песни, а потом уже приношу команде — вместе мы подбираем звучки, смотрим, разбираем референсы и докручиваем идею. Это тоже очень большая и серьезная работа.

Этот мир привлекает других людей, в нем они себя чувствуют уютно, им хочется туда снова возвращаться. Тут уже зависит от конкретной личности — каким способом она будет вселенные создавать. То есть человек может не уметь писать песни самостоятельно, но при этом быть крутым управленцем, понимать, как должен выглядеть проект, и искать себе такого сонграйтера в команду, который точно будет отражать его ощущение мира. Должна быть тесная связь между двумя этими людьми, чтобы правильно передавались идеи. Есть и такие кейсы.

Говоря о главном, почему ты выбрал путь анонимности?

Это не столько маркетинговый ход, сколько обычные комплексы. Возможно, это связано с моим синдромом самозванца, с тем, что на самом деле я типа все делаю плохо. Думаю, даже сейчас это ощущение остается, несмотря на то что есть положительный отклик от аудитории и экспертов. Я поэтому стараюсь не читать комментарии вообще: если там на сто позитивных будет один негативный — то это очень сильно выбьет меня из колеи. Кстати, я с моим постоянным оператором Мариной (она снимает все мои клипы), как-то обсуждал психологию человека, который выкладывает сторис. Так, он фиксирует, кто посмотрел эти истории и снова и снова возвращается к ним, примеряя свой взгляд на определенного человека, пытается создать эдакую универсальную сторис, которая может показаться всем хорошей. Так же и с проектом. Ты пытаешься выпускать что-то и думаешь: «Блин, вот меня сейчас смотрит тот, этот, редактор SRSLY, редактор The Flow, какой-нибудь поклонник, который ходит на концерты, моя мама». И хочется написать песню, которая всем бы угодила, которую бы все слушали, искали.

А ты как-то прорабатываешь свой синдром самозванца?

Нет, хотя стоило бы, наверное. Слушай, у меня есть еще страх. У каждого творческого человека, наверное, есть какая-то сломанная деталь внутри, которая его талант усиливает, и я боюсь, что вдруг вылечусь от этого и потеряю талант. Тот же Константин Меладзе, говорил, что у него на протяжении всей карьеры был страх, что вот рано или поздно муза его покинет, и всё.

Сейчас есть песни, которые мне хочется петь в репертуаре «Парнишки», а есть такие, которые мне бы было комфортно исполнять не анонимно. Они отражают меня таким, какой я есть, в моей нынешней сборке, а есть треки, которые я играю на определенную аудиторию. Эта работа мне интересна с точки зрения экспериментов, проверки гипотезы — то есть я просто собираю какой-то конструктор, и мне любопытен процесс и результат. Но не думаю, что смогу исполнить такой трек на концерте без маски.

А что должно произойти, чтобы ты все-таки снял маску?

Наверное, когда я пойму, что это не навредит бренду. То есть, если я такое сделаю сейчас, когда действительно нет какого-то громкого повода и большой известности, то на кой черт мы выстраивали наш мир все это время? Концепция не отработала на широкую аудиторию, но когда это произойдет, то можно начинать постепенно раскрываться. Есть много вариантов развития событий, но тут уже надо ориентироваться по ситуации. Существует куча кейсов деанона больших артистов, но мне, наверное, ближе всего Gorillaz и Деймон Албарн — когда проект какое-то время существует в формате мультика, а потом, спустя время, ты понимаешь, что за этим стоит тандем художника и музыканта. Они существуют как виртуальные персонажи и творят от их лица, но ты в курсе, кто автор. Или, например, Глюк'oZa. Все знают, что это продюсерский проект Максима Фадеева, но в массовом сознании она все равно остается вот этой виртуальной девочкой с машинным электронным голосом, хотя всем понятно, какой конкретный человек за этим стоит. С «Парнишкой» я бы хотел двигаться в этом же направлении — чтобы когда все будут уже знать, что проект продюсирую я, но виртуальный фасад, у которого есть характер, какая-то история, образ, при этом останется.

У тебя много фитов с другими исполнителями, с ними ты тоже сохраняешь анонимность?

Нет, нет. С ними я не сохраняю анонимность. Опять же, по той самой причине, что я вижу разделение между продюсером и персонажем. Мне не хочется играть в это на полную, то есть быть такой прямо анонимной персоной, вокруг которой какие-то загадки и тайны... Охранники окружают артиста, а он прячет лицо, чтобы его никто не видел. В такое я бы точно не стал играть. Даже тот же Бэнкси — мне кажется, когда он сотрудничает с художником, то все равно себя раскрывает, он им доверяет. Мне лично было бы странно надеть на себя чулок и сидеть на студии с человеком, с которым делаю совместный трек. У меня вот нет такого вайба, поэтому я просто отталкиваюсь от своего восприятия комфорта.

У тебя много расивых клипов. Мы могли увидеть в них твое лицо хотя бы в случайном кадре?

Такое было, но настолько неочевидно и незаметно, что это даже сложно назвать пасхалкой. Пасхалка — это Константин Меладзе в роли бомжа в клипе «Океан и три реки», он появляется там на две секунды, но видно, что это Константин. Или Альфред Хичкок, который появляется в каждом фильме в кадреа. У меня такой фишки пока нет. Потому что, опять же, связано с тем, что мне дискомфортно видеть себя в кадре. Я не испытываю дискомфорт, когда слышу свой голос, хотя у многих такое присутствует, некоторые не любят переслушивать свои голосовые — а у меня вот такая штука в кадре. Мне не нравится, как я получаюсь, у меня в инстаграме не очень много фоток, потому что просто не люблю видеть себя со стороны. 

А было такое, что кто-то из твоих знакомых узнавал тебя просто по голосу?

Наверное, было, когда мне кто-то советовал послушать «Парнишку». А так, чтобы узнавали мой голос, по-моему, нет. Все-таки на данный момент мой проект не так масштабен. Я уже давно в инфополе друзей себя не проявляю как музыкант, так что даже не будет повода на эту тему поговорить. То есть весь мой круг знакомых и друзей думает, что я 15 лет назад занимался музыкой и потом бросил. В целом я себя музыкантом пока и не позиционирую — немножко другой формат работы. Разумеется, пока проект не приносит настолько стабильный заработок, чтобы я занимался только им, поэтому продолжаю работать на обычной работе — в сфере маркетинга, скажем так.

Ты говорил, что как-то слышал свою песню в такси. Что ты чувствуешь, когда где-то играет твой трек, а люди вокруг даже и не знают, что находятся рядом с его автором?

Я не думаю об этом в таком ключе. У меня, как у продюсера, все равно стоят задачи попасть в аудиторию, сделать так, чтобы трек был популярен. И в такие моменты у меня скорее радость от того, что песня имеет успех, ей подпевают — то есть идеи, которые я в нее вкладывал, работают.

Видел анонсы концертов с твоим участием. Как они проходили? И как ты выступаешь, сохраняя при этом анонимность?

По-разному: и камерные концерты бывают, и большие фестивальные. В прошлом году мы выступали в Екатеринбурге на фестивале Ural Music Night — там было примерно 5 тысяч человек. Понятно, что они пришли на фестиваль, а не на «Парнишку» конкретно, но вот это ощущение от работы с большой аудиторией прикольное: у меня внимание переключается на взаимодействие с ней, я ухожу от мыслей о том, попадаю ли в ноты или что-то могу не так сделать.

По поводу анонимности во время выступления — это маска, визуальный образ, яркий лук, который мы использовали на фотосессиях. Чтобы был визуальный код, который сразу считывается. На уровне видеоряда, на уровне музыки, на уровне костюмов, поведения на сцене и так далее. Ну то есть, чтобы человек во время концерта выстроил у себя в голове определенный образ, который у него потом отложится.

Что сейчас слушает «Парнишка»? Твой личный плейлист.

Ну вот можно прям открыть мой плейлист. Тут есть Кэролайн Полачек, Джесси Уэйр, The Weeknd. Из русскоязычных: «Моя Мишель», Dose, Олег ЛСП. Сложно сейчас перечислить, но, возвращаясь в прошлое, — я слушал рок, и вместе с тем мне нравилась и поп-музыка. И сейчас точно так же могу слушать разную музыку, у меня нет каких-то жанровых предпочтений.

Я в телеграме подписан на разные каналы, которые ведут музыкальные журналисты, и там советуют какую-то музыку — тоже слушаю, добавляю. Самое главное — не «законсервироваться» в каком-то конкретном жанре и времени, потому что сейчас я, например, меньше слежу за музыкальным контекстом, чем лет десять назад. Для продюсера «законсервироваться» — это, считай, конец карьеры, потому что он должен держать руку на пульсе и разбираться в трендах. Если ты застрял в 2018 году и дальше уже не понимаешь, что происходит в музыке, то ты устарел.

Ну вот сейчас прямо из самых таких любимых исполнителей — наверное, Fred again. Мне бы хотелось двигаться вот в эту сторону с продюсерской стороны, жанрово и на уровне эмоций.

В июле, спустя полгода молчания, ты выпустил песню «За моря». Чем ты занимался эти месяцы?

Я устроился на новую работу, и оказалось, что сложно сочетать «Парнишку» и новую деятельность, которая приносит основной доход. Сейчас чуть-чуть разобрался в процессах, настроил тайм-менеджмент, и вроде бы все должно пойти, как раньше. Плюс проговорили с командой какие-то моменты, тормозящие процесс. Когда ты на полгода пропадаешь, то все твои заслуги просто обнуляются. Это как болеть во время школы: возвращаешься — а там уже по истории две войны прошли и одну революцию, по биологии вышла живность на сушу и научилась легкими дышать, у твоих одноклассников уже какие-то скандалы, интриги, расследования, а ты должен вклиниться в эту экосистему.

«Парнишка» не достиг еще тех оборотов, которые в долгую давали бы ему топливо для того, чтобы популярность оставалась на том же уровне или росла. То есть это постоянное кручение педалей, и как только ты останавливаешься, перестаешь крутить — откатываешься назад. С одной стороны, есть уже подогретая аудитория, комьюнити, которое понимает, кто такой «Парнишка», и заслуг его никто не отменял, но все равно этот мир немножко изменился даже за последние полгода.

Все же расскажи поподробнее про «За моря». Видел, что ее исполняли разные петербургские музыканты.

Да-да, мы договорились с уличным музыкантами. Гуляя с командой по центру после работы, находили классных ребят, которые нам нравятся, — как правило, у каждого уже был свой личный бренд. Соответственно, помимо чехла, куда люди бросают деньги, у них есть табличка с телефоном, страничкой в соцсетях. Мы с ними связались и скинули песню — уличные музыканты чаще всего исполняют каверы на известные треки в своем прочтении, и было интересно послушать нашу песню в их интерпретации и понять потенциал ее уличного исполнения.

Я предполагал, что, возможно, это будет какая-то коммерческая история, но безумно приятно, что все без исключения согласились на отметку в соцсетях. Очень классные ребята: «Дешевые драмы» (@ddramas), «Лифт на Луну» (@liftnalunu), Дина Карпина (@bbbebeshka, паблик «душа всегда здесь»), POLE (@pole_sound). Это история была не только предрелизная — мы хотим расширить список, продолжаем с связываться с другими музыкантами, чтобы они поддержали нас флешмобами и в дальнейшем.

Если говорить конкретно про песню, то мне она показалась довольно личной. Как часто в твоих треках отражаются собственные переживания?

Разумеется, песни автобиографичны, и, разумеется, я их могу как-то приукрасить художественно, но события, заложенные в них, могли происходить давным-давно. То есть это какие-то сохраненные зафиксированные ощущения, которые ты положил внутрь себя и заморозил на какое-то время. Такие капсулы личных переживаний хранятся-хранятся-хранятся, и в какой-то момент меня припирает — и я к ним возвращаюсь, размораживаю, переживаю снова, чтобы получилась хорошая история. 

Даже интеллектуальный опыт может считаться личным переживанием. Например, есть синдром Стендаля — это когда ты испытываешь глубокие эмоциональные потрясения, вплоть до нервного срыва, от увиденной картины в музее. Это тоже переживание, которое может сублимироваться в творчество: вот я посмотрел фильм — он меня тронул до глубины души, и я понимаю, что мне нужно взять в руки гитару и обратить свои впечатления в музыку. То есть, так или иначе, какой-то триггер должен присутствовать, а если пишешь просто ради того, чтобы написать — то это графоманство, ничего хорошего из него не выйдет.

Какие у тебя планы на ближайший год? Чем планируешь радовать своих фанатов?

Самая главная радость для меня и для фанатов — это регулярный выпуск треков, то есть не повторять своих ошибок, не уходить на полгода — дисциплинировать себя. Бить в одну точку, и рано или поздно одна из песен выстрелит и твои труды будут не напрасны. В целом это даже не про труд, а про то, что главное не задвинуть себя настоящего на задний план в силу разных обстоятельств: бытовых, финансовых, любых. Потому что ставя в приоритет что-то другое, ты теряешь свою личность, и если я эту часть своей жизни и своей личности куда-то задвигаю, то болею — не физически, но ментально. Поэтому главное для самого себя на ближайший год — это регулярность.

Желаю тебе добиться всего, к чему ты так стремишься. Скажи в финале какую-нибудь важную вещь для читателей SRSLY.

Скажу то, что меня волнует в моменте: главное — это тайм-менеджмент и ментальное здоровье. Ничего философского, но ни для кого это не будет лишним.