Как вы получили эту роль и как пришли к идее этой лаконичной, сдержанной манеры игры?
Все началось с кастинга: я приезжал на ночном поезде, в плацкарте из Петербурга — абсолютно помятый, не выспавшийся, голодный, в каком-то упадническом состоянии. Было огромное желание что-то попробовать, но при этом я совершенно не понимал, что происходит. Каждый раз, когда я пытался что-то сыграть, Илья (Аксенов, режиссер «Капельника». — Прим. SRSLY) это пресекал: «Нет-нет, все отлично, ты сейчас в хорошем состоянии, просто говори». Выходя с кастинга, я все время говорил своему агенту: «Даш, все плохо, все ужасно получилось». Она такая: «Ну ладно-ладно, посмотрим». Потом звонок через неделю: «Приезжайте еще раз». Я снова беру денежку в долг, еду в Москву. Снова помятый, но уже с большей надеждой. Опять пробую что-то сыграть, а Илья такой: «Нет-нет, Дэн, ничего не играй, просто поговори, что у тебя есть по сценарию, по сцене». И все три раза я выходил с ощущением, что ни черта не попробовал, ничего не получилось. В итоге эта помятость и непонимание сыграло на руку. Оказалось, что нужен вот такой герой, — замкнутый, безэмоциональный, но который при этом говорит и делает все дело. Этого оказалось достаточно.
Это потребовало от вас некой перековки?
Нет, мне было как раз-таки не сложно. Это одно из моих состояний. Иногда у меня есть желание покутить в кадре, сыграть что-то остренькое, яркое, но обычное мое состояние — это когда я немножко на нуле. Тут, наверное, главное быть в контексте истории и героя, потому что если это все не включать в себя, то получится «говорящая голова». Надеюсь, что это получилось — быть простым и в то же время иметь что-то внутри себя.
До «Капельника» вы постигали актерское мастерство под руководством Вениамина Михайловича Фильштинского, а затем работали в театре?
У меня был опыт работы в театра после института, но достаточно короткий. По поводу Вениамина Михайловича: это человек, который лично мне дал очень многое во время обучения. В свое время мне очень сильно повезло, что у нас был студенческий спектакль, где я играл — как потом стало известно — главную роль. Мастер со мной очень много работал индивидуально. Это был, наверное, самый большой (и лучший) опыт в моей актерской практике: мы могли 3–4 раза в неделю заниматься индивидуально по 3–4 часа, разбирая роль, актерские приемы, что помогает, что нет.
Вениамин Михайлович говорил нам продолжать учиться, что в общем-то очень сложно — постоянно что-то искать и находить в себе. Бывают дни, когда ты совсем ничего не хочешь… Но спустя три года я иногда чувствую, что мне не хватает того самого поиска и какого-то внутреннего самообучения. Вениамин Михайлович приучил нас вести дневники ролей, фиксировать историю, над которой ты работаешь в спектаклях, — у меня это все благополучно перенеслось в кино. За это я очень благодарен мастеру.
При всем драматизме, вплоть до абсолютной жести, сериал ведь все же смешной?
Прописать юмор — весьма сложная работа для сценариста, особенно если жанр — трагикомедия. Дальше, когда нашлись инь и ян, сбалансированные «абсолютной жестью», уже прикладывает руку режиссер, чтобы это сочетание не резало глаз, а зрители условно «покатались на качелях». Илья очень давно занимается юмором, поэтому он нашел, как это органично сделать. Конечно, его опыт наложился на наш сериал, и это прекрасно.
Как вы постигали реальность «Капельника»? Подписались на какие-нибудь ютьюб-каналы, сводки МВД?
Я и до этого смотрел разные каналы на ютьюбе о ловле таких людей, и медицинские съемки последствий употребления более тяжелых наркотиков (не тех, о которых мы говорим в нашем сериале). В какой-то момент мне стало просто интересно смотреть все это изучать — еще до работы над ролью.
Антропологически?
Именно. Что-то я успевал записывать в свой дневник роли или заходил на сайт МВД, где есть просто огромный перечень всех видов запрещенных веществ. Там, на самом деле, все очень подробно описано: какие реакции вызывают определенные вещества, что происходит с человеком после приема такого-то препарата, как определить уровень зависимости. Я был удивлен, что на таком официальном сайте лежит столько информации. Это мне очень помогло.
Мой герой Ваня не употребляет, он в серьезной завязке. Мне было особенно интересно изучать, что происходит с человеком после того, как он бросает. О его опыте зависимости говорится только за кадром, но при этом Ваню посещают триггерные флэшбэки, которые чуть ли не физически выписывают его в те состояния.
У вашего героя проблемы с законом из-за того, что он разбил ампулу с наркозом, спасая жизнь человеку. За этим стоит какая-то реальная история?
Консультант нам на съемках рассказывал, что каждое серьезное лекарство стоит «на учете» и получить его можно только после строгой бумажной процедуры. Есть вещества, доступ к которым есть только у врачей отдельных специальностей. За каждую ампулу несется определенная ответственность. Если ты использовал препарат, то должен сдать пустой пузырек в определенный пункт и прописать, как ты его применил. Если ампулы нет, она по какой-то причине исчезла, то это, если не ошибаюсь, уголовное дело сразу же — врача могут обвинить в обороте наркотиков.
Так, консультант говорил про случай, когда девушка-врач случайно выбросила ампулы, причем использовав их по назначению — для лечения человека, для его спасения. Больницу оцепили, у нее возникли очень большие проблемы, в момент съемок нашего сериала она была в местах лишения свободы.
Жесть.
Да, это прям страшно. При том, что человек помог другому человеку, но случайно допустил ошибку.
Медицинские работники, получается, очень уязвимы.
Особенно работающие в некоторых ответственных сферах.
Вы сами много сериалов смотрите?
Много. Но я не все успеваю оценить вовремя, сразу после выхода. До чего-то добираюсь через год или два. Я стараюсь смотреть не только зарубежные продукты, но и отечественные, потому что моя жизнь связана с нашим кино, и мне интересно, что делают коллеги. Свое, кстати, сложнее воспринимается.
В свое время мне подарили годовую подписку на PREMIER, и я ей вовсю наслаждаюсь. Мне нравится сериал «Контейнер», про суррогатное материнство. Из-за того, что я сейчас изучаю сценарное дело, то отдельно интересуюсь, как строятся диалоги. Вообще я часто смотрю сериалы не как обычный зритель, а с профессиональной точки зрения. Мне интересно подсматривать, как актеры играют, возможно, даже что-то у них заимствовать, анализировать как и сценарий, так и операторскую работу.
Вы сценарное дело изучаете, потому что метите в сценаристы или в шоураннеры?
Это все заоблачно и сказочно, но я бы хотел — рано или поздно. Мне уже почти 30 лет, так что накопилось разного, о чем можно было бы рассказать. Я бы также хотел отучиться на режиссера, чтобы написать и снять свою историю.
Вы уже знаете про что?
У меня есть черновики, какие-то очень грубые наброски. Уже более полугода я штудирую сценарные книги, хожу на мастер-классы и понимаю, что мне в любом случае нужно еще какое-то время, чтобы это было хоть в какой-то степени читабельно. Это все же отдельная профессия, не менее сложная, большая, объемная, как и режиссерская. Я понимаю, что и на режиссера, и на сценариста мне нужно сходить отучиться, чтобы мне объяснили и показали, чтобы я мог бы задать интересующие меня вопросы. Сейчас, слава Богу, появилось чуть больше контактов профессионалов, которые давно занимаются кинопроизводством и с которыми я могу посоветоваться и поговорить обо всем этом.
Вы сейчас живете в Петербурге или в Москве? И ощущаете ли себя частью московской актерской тусовки?
Я живу то там, то там. В Москве я снимаю квартиру где-то с октября прошлого года, но если выдается дней пять свободных, то приезжаю в Питер, где друзья, близкие. Выходные легче переживаются дома, чем в другом городе. А если появляется работа или дела, то я с удовольствием возвращаюсь в свою московскую квартиру и там как-то обустраиваю свой быт.
Вообще меня очень часто тянет домой, в Петербург. Как будто я немножко внешне один, а внутренне — другой. Иногда очень хочется нырнуть во все эти компании, тусы, но моя природа пока почему-то этому сопротивляется. Но тусовки в XXI веке — тоже часть нашей профессии. Я стараюсь на них появляться, но не всегда получается.
Вас агент, наверное, еще пинает: «Денис, сегодня надо обязательно быть в “Октябре” на премьере Бондарчука, пройтись по красной дорожке».
На премьерах Бондарчука я, кстати, еще не бывал, но да, агент периодически звонит и говорит: «Есть такая премьера, ты как?» Я говорю: «Да, буду». У меня к 30 годам по-прежнему нет адекватного костюма, поэтому я на протяжении последней пары лет прихожу на мероприятия в кедосах и джинсах и очень разнюсь с мэтрами и другими гостями. Чувствую себя иногда неловко, смешно и просто странно.
Вам как актеру и будущему драматургу важно видеть во всем новизну, поддерживать свежесть восприятия?
Не всегда получается, но я очень к этому стремлюсь. Мастер часто давал нам задание, вроде бы простое, однако на самом деле не очень: каждый день выходить на улицу и находить что-то красивое — но не людей, кстати. Мне это пока регулярно не удается делать, потому что лень человеческая игнорирует внутренние задания. Однако, когда получается обнаружить что-то красивое, то испытываешь прекрасные ощущения и становишься в хорошем смысле наивным, эдаким пилигримом. Всем советую попробовать и испытать на себе.