Перевоплощаться в персонажей из прошлого века артистам помогала Людмила Раужина. Царство художника-гримера «Мосфильма» оказалось довольно скромным: несколько столиков с зеркалами, да фены с плойками. «Не удивляйтесь, ведь основа нашей профессии — шитье. Вот, усы той эпохи Миронову сшила — он их не отращивал», — смеется Раужина.
За 53 года на «Мосфильме» Людмила Алексеевна с кем только не работала: в ее руках побывали Александр Зархи, Марлен Хуциев, Владимир Наумов, Сергей Соловьев. Она же делала кудрявым великого Михаила Ульянова, шила парики и персидские головные уборы 113 женщинам, мужчинам, девочкам и воинам для «Ядов» Шахназарова (речь о фильме «Яды, или Всемирная история отравлений» 2001 года. — Прим. SRSLY). Раужина окончила, кажется, все мыслимые курсы — например, по работе с пластиком и созданию цветов. Еще научилась лепить, красить, обжигать в духовке. Теперь невыполнимых задач для нее нет.
С Николаем Лебедевым художник работает не в первый раз: «"Мастера и Маргариту" собирались делать, я для проб каждому персонажу подготовила по три варианта образа. Уже был утвержден список актеров, я так ждала этого проекта и очень переживала, когда он отменился», — вздыхает Раужина. Зато возник «Нюрнберг», которому Людмила Алексеевна отдалась полностью. Слушая ее воспоминания о работе над фильмом, поражаешься масштабу проделанной работы: «Это было нереально, но мы загримировали всех участников сцен зала 600».
На эти тяжелые съемки с массовкой в 400 человек, конечно, были привлечены дополнительные гримеры, но Людмила Алексеевна руководила всем процессом. Одних только актрис, игравших машинисток-стенографисток, было 70. «Мы им всем сделали перманент. Смотрели хронику тех лет и поразились, какими ухоженными выглядели немки, разбиравшие завалы на улицах Берлина в 1945-м — все будто только что вышли из парикмахерской. Они завивались тогда на дому — поташ, сульфид бария… Сейчас же мы накручивали пряди на муфельные щипцы. Коля Лебедев играл роль монтажера, так что я и ему тоже делала прическу и усики. А узникам концлагеря шили стриженые парички, наносили бледный тон на лица», — рассказывает об «изнанке» съемочного процесса Раужина.
Художники сходятся во мнении, что самым интересным получился образ певицы Греты, ведь источником вдохновения для него послужила Марлен Дитрих. Говорят, изначально на эту роль пригласили Патрисию Каас, но когда из-за пандемии съемки пришлось перенести, певица уже не смогла встроить проект в свой график. Патрисия — блондинка, Дитрих — блондинка, поэтому и образ Греты рисовался соответствующий: обязательно со светлыми волосами. Позднее утвержденная на роль Лаура Бах же оказалась брюнеткой, которой даже парик белый не идет. Специально для роли она покрасила волосы в пшеничный цвет у своего стилиста в Германии, а потом — приехала в Москву, два раза помыла голову, и темный пигмент вернулся. По иронии судьбы произошло это накануне съемок. Пришлось Людмиле Алексеевне срочно шить актрисе парик, благо человек она запасливый, нашла из чего.
Грета, с одной стороны, звезда эпохи, с другой — человек, переживающий личную драму. В 1945-м, если женщина пользовалась помадой или лаком, то исключительно красного или бордового цвета. Гримеры решили отказаться от яркости, сделав выбор в пользу естественности и создав акцент за счет других визуальных элементов — например, прически с красивой волной, костюма, шляпки.
Не менее любопытную работу проделали и над образом героя Сергея Безрукова. Поначалу авторы фильма думали о создании портретного сходства актера с генеральным прокурором СССР Романом Руденко, выступавшим на Нюрнбергском процессе в роли обвинителя, но Раужина заверила, что без пластического грима тут не обойтись. Безрукову, конечно, не привыкать к пластической маске, но делать ее дорого и долго. Так что от затеи решили отказаться, и Людмила Алексеевна просто сделала артисту залысины.
«Мне показалось, что если мы будем переделывать Безрукова, зрители станут отвлекаться, искать, что там прилеплено, — объясняет Николай Лебедев. — По мне Сергей похож на персонажа тем, что у него тоже есть человеческий стержень. Когда мы с ним разговаривали о роли, я сразу попросил: не надо подражать, имитировать говор — я знаю, как он может это сделать. Я хотел, чтобы Безруков сыграл не столько Руденко, сколько официальное лицо на процессе — этим роль и сложна. У Сергея в фильме работает голос — сухой, отрывистый, трибунный, плакатный».
А вот Евгений Миронов сам позвонил художнику-гримеру. «Есть актеры, которые приходят на проект, причесался — и в кадр. А Миронов заранее спросил: "Что вы можете предложить?" Я предложила прическу, которую носил мой отец. В 1940-е все советские мужчины зачесывали волосы назад, обнажая лоб. В волосы Евгения мы внедряли седые пряди, все-таки его персонаж человек с судьбой», — рассказывает Раужина.