«Банши Инишерина» (The Banshees of Inisherin)
31 марта 1923 года. На протяжении долгих месяцев до острова Инишерин (близ западного ирландского побережья) доносится эхо гражданской войны — редкие выстрелы с Большой земли заменяют местным первую полосу газет: чем реже слышны, тем ближе перемирие. Впрочем, немногочисленных зрителей — преимущественно безобидных выпивох — увлекает другой конфликт. Простака-фермера Подрика (Колин Фаррелл) отвергает его лучший друг — скрипач-самородок Колм (Брендан Глисон). И на все добродушные расспросы, зачем да почему, отвечает, что тот ему разонравился: мол, собеседник он недалекий и скучный, а сердце требует провести остаток жизни, размышляя и музицируя. Перевернув поутру календарь и подумав, что это первоапрельский розыгрыш, взволнованный Подрик вновь пристает к недовольному Колму, доходит до угрозы: «Заговоришь со мной еще раз, начну ножницами отрезать себе пальцы». И, в отличие от режиссера Макдоны, скрипач не шутит.
Выразительного немого диалога бровей — слегка удивленных, черных и густых артиста Фаррелла и авторитетно-тяжелых рыжих Глисона — было бы достаточно для хорошего фильма, но, увы, их героям все же приходится говорить вслух (преимущественно неостроумные глупости в традиции сборника «100 анекдотов об ирландцах»), а когда заканчиваются слова — перебрасываться отрубленными конечностями. Завязка этой ссоры — даже не Гоголь и Беккет, а пародия (с историческим контекстом) на дружеские оды Эдгара Райта.
«Банши Инишерина» — незамысловатая мелодия, которую в муках придумал Колм, ее название случайно — скрипачу просто нравится двойная «ша». Многое в картине также происходит беспричинно. Нетрезвый Подрик (пьяным он и правда выглядит умнее) произносит монолог о достоинствах доброты, но Макдона будто бы низвергает добродетель. Сложно сочувствовать вынужденному отчуждению фермера, если Инишерин — гиньоль-царство на манер «Золотой перчатки» Фатиха Акина, только с претензией на свет. С кем еще засиживаться в баре почемучке Подрику, который на каждую вторую ремарку трогательно ухает «А?» как сова? Да не с кем. Ученая сестра (Керри Кондон) рада бы уплыть на материк. Верная ослица не пьет пиво. Дурачок Доминик (Барри Кеоган) хоть и упрашивает товарища рассказать о том, видел ли он свою сестру голой, но и тот способен употребить в беседе непостижимое слово «туше». Отец юноши, полицейский-растлитель (Гари Лайдон), и вовсе счастлив подзаработать, проводя казни за шесть футов и бесплатный обед. Второстепенная публика поддерживает Инишерин слухами, тогда как Колм и Подрик наполняют свою жизнь смыслом во вражде (тут Макдона, понятно, намекает на гибельную природу гражданских войн). Режиссер вроде бы обозначает для своих персонажей риторический выбор — быть умным или добрым, — но это несерьезно, если они на самом деле злы и глупы.
[STAT_ART_1]
«Достать ножи: Стеклянная луковица» (Glass Onion: A Knives Out Mystery)
Миллиардер-новатор Майлз Брон (Эдвард Нортон) собирает на традиционный развлекательный уик-энд своих друзей времен невезучей бедности. Все как на подбор инфлюенсеры, политики и медийные персоны (сделав карьеру не без товарищеского покровительства). Брон готовит для компании квест — инсценировку собственного убийства. По совпадению, томиться на греческом солнце (частного острова) приезжает и величайший сыщик по мнению Google Бенуа Блан (Дэниел Крэйг). Одна загвоздка — детектива на частную вечеринку пригласил не магнат, а кто-то другой…
«Стеклянная луковица» сродни ящику, который в качестве анонсирующей встречу открытки разослал приятелям Брон. Чтобы открыть ее, нужно пройти набор школьных головоломок. Стереограмма. Крестики-нолики. Пазлы. Шахматы. Даже фуга (становится музыкальным ребусом). В этот фильм-коробку навалено с десяток крупных кусочков пазла, общий рисунок которого понятен еще до сборки. Такой масштаб выбран для того, чтобы оставаться понятным всем, кому понравились такие же, в общем, постыдно нехитрые первые «Ножи».
За традиционным для жанра заделом «сыщик на курорте» кроется удручающе несмешная комедия с политическим прогнозом погоды (буржуазные герои — пародия на правых трендсеттеров сегодняшнего дня). Фестиваль бесполезных камео — в амплуа «кушать подано» выступают Хью Грант, Анджела Лэнсбери, Итан Хоук и Серена Уильямс — напоминает страсть Брона к неймдроппинг-хвастовству (комбуча Джареда Лето, гитара Пола Маккартни, рингтон авторства Филипа Гласса). Так и сам напыщенный самозванец-миллионер едва отличим от режиссера Джонсона, вся сложность метадетектива которого заключается в его аккуратной нелинейности и ораторских способностях рассказчика. Нортон неиронично изображает Илона Маска в традиции Дерека Зуландера (плюсуют и остальные артисты). Дедуктивный талант Бенуа — прятаться в зарослях травы, подслушивая других. Любая метафора в фильме сводится к игре. Если заставить десяток людей, кривляясь, изображать прищур Моны Лизы, тайны не появится.
[STAT_ART_0.5]
«Целиком и полностью» (Bones and All)
Марен (Тейлор Расселл) — девочка-припевочка с заколкой-бантиком в хвосте — весь учебный год застенчиво держалась ниже травы и даже не фотографировалась для школьного ежегодника. Дождавшись, пока отец-одиночка (Андре Холланд) начнет клевать носом, она улизнула из дома на камерную пижамную вечеринку к одноклассницам и на просьбу оценить лак для ногтей обглодала подружке палец. Завидев запачканную кровью растерянную дочь, родитель поторапливает ее собрать вещи для очередного переезда. Вскоре Марен просыпается в пустом доме одна: найдя конверт с деньгами, свидетельством о рождении и объяснительной аудиокассетой («Ты, наверное, не помнишь, но в три года ты съела няню»). Девушка отправляется в путешествие по Среднему Западу в поисках матери (из расчета, что та ее поймет и приголубит), но находит таких же, как она: голодных, сумасшедших и смешных.
На фоне морально разложившихся реднеков (Майкл Стулбарг, Дэвид Гордон Грин), поехавшего дедушки-боровичка (Марк Райлэнс), таскающего с собой пятиметровую косу, сплетенную из локонов тех, кого он съел, — самый безвкусный и буквальный образ фильма — и прочих неприятных «едоков», томный юноша Ли (Тимоти Шаламе) становится для Марен пределом мечтаний. На радость всех 18-летних фанаток (ровно столько же по сюжету и главной героине) артист на бис исполняет партию фрустрирующего подростка, по щекам которого стекают слезы (кап-кап), и корчится под песню группы Kiss. Ли — среднее между керуаковским путником и джармушевским бездельником (он даже танцует как персонаж «Отпуска без конца»). Гуаданьино прекрасно осознает, что при Шаламе он остается законодателем моды для поколения тиктока и «Целиком и полностью» — что-то вроде коллекции лето-осень.
Юные-каннибалы тяготятся одиночеством больше, чем голодом, прямо как вампиры-декаденты из «Выживут только любовники». Но, пройдя километры самопознания роуд-муви (по иронии, Марен читает Толкина), они стремятся к нормативности — это и отличает их от всех встречных едоков. Немногословное скитание влюбленной парочки с редкими откровениями (оба первой съели свою няню) исполнено подкупающе старомодной романтики — Гуаданьино не упускает возможности заставить своих героев целоваться под Joy Division, но каждый очередной приступ кровопускания слегка нивелирует это очарование. «Просто люби и ешь меня», — скорее поэтика плотской бескомпромиссности «Что ни день, то неприятности» (подростковым оммажем которому, в общем, этот фильм и становится), чем сумеречной нежности.
[STAT_ART_2]