«Пиноккио Гильермо дель Торо» (Guillermo del Toro's Pinocchio)
При реставрации распятия в католическом храме образцовый гражданин Италии — столяр Джеппетто — обучал азам ремесла своего сына Карло: чудо-мальчугана с детским багрянцем на щеках и большими глазами, полными святой невинности (на какую вообще способен этот мир). Когда их деревушка вновь пала жертвой бомбардировки (дело было во времена Первой мировой), один из снарядов попал в церковь. Джеппетто успел выйти на улицу, Карло вернулся за полюбившейся сосновой шишкой. Ребенок погиб, побег чудесным образом остался невредим. Старик посадил дерево и ушел в беспробудный запой. Когда сосна выросла в статного великана, Джеппетто в сердцах срубил ее и выстругал себе наследника. Той же ночью крылатая хранительница заблудших душ (читай: фея) сжалилась над столяром и оживила несносного Пиноккио. Что было дальше — известно.
В руках дель Торо даже сказка про новогоднюю елочку стала бы очередной вариацией истории Франкенштейна. Собранный из мертвой древесной плоти Пиноккио беззаботно гибнет (попав под грузовик; получив пулю; подорвавшись на мине), чтобы воскреснуть. Терять ему нечего: Джеппетто всегда может заменить неосторожно опаленные в камине ноги. В какой-то момент герой и вовсе оказывается распят: быть живым в этой сказке — не просто превратиться в настоящего мальчика, а стать смертным (такая вот готическая романтика). Вторая за год неудачная голливудская вариация прозы Карло Коллоди: также с песнями и плясками, шутками про дерьмо — у Земекиса Пиноккио любовался лошадиным навозом, дель Торо посвящает экскрементам целую арию — и аллеей телесных кошмаров, заготовленной для говорливого сверчка Джимини.
Громоздкое название, как и сам проект, — рукотворный памятник навязчивым идеям. Совмещение всепрощающего человеколюбия и циничных острот. Очарования циркового представления и заложенной в нем кочевой ДНК жестокости. Сентиментальной притчи и политического контекста. Детский лагерь имени Муссолини вместо страны дураков — вот и все новаторство: диктатура Дуче — такая же декоративная афиша, какую клеят поверх анонса гастрольного выступления Пиноккио. Джеппетто учит маленького Карло, что в идеальной сосновой шишке предостаточно чешуек — не лишен внешнего stop-motion-объема и фильм. Но вместо того, чтобы переосмыслить Коллоди, дель Торо безуспешно переизобретает себя, заставляя Пиноккио блуждать по «Лабиринту Фавна».
[STAT_ART_1.5]
«Скрудж: Рождественская песнь» (Scrooge: A Christmas Carol)
Ростовщик в глубоком кризисе среднего возраста Эбенезер Скрудж, шастает по городским улицам, расталкивает детей и презренно шипит на колядующую толпу. Нищающий простой люд счастливо воспевает свою любовь к Рождеству. Эбенезер разве что не плюет своим должникам в лицо, ставя их на «счетчик» (в такое-то время года!). В наказание за непослушание сочельник Скруджа будет омрачен появлением призрачной троицы, наставляющей бизнесмена на совестливый путь добра. Что было дальше — известно.
Когда Netflix оказывается лень покупать права на какую-либо из сотни других экранизаций незабвенной каникулярной классики (чтобы пополнить свою библиотеку), — случаются такие недоразумения. «Я люблю Рождество». «Счастье». «Позже никогда не наступит». «Я начну снова». «Мне нравится жить». Мотивирующие музыкальные номера в «Скрудже» настолько беспощадны, что даже чахоточный малыш Тимми начинает петь до изнеможения, пока в очередной раз не потеряет сознание.
От Фрэнки Штейн и Дракулауры до Диккенса! Впечатляющие драматургические старания режиссера Доннелли (автора анимационного ориджина по серии кукол Monster High) упрощает даже такую нехитрую перевоспитательную повесть, как «Рождественская песнь». Количество несчастных детей в сюжете утроилось. Сообщество обиженных ростовщиком граждан — недовольная масса со стертыми лицами. Ведущая в прошлое черная дыра — искрящаяся метавселенная из часовых шестеренок. Призраки Рождества — добродушные хохмачи-духи. Сам Скрудж — хоть и сволочь, но почему-то неравнодушен к своей верной собаке Пруденс (а значит: стоит отмыться от жадности, и получится хороший человек). Скряга Эбенезер на протяжении часа прорабатывает свою травму тремя сеансами психотерапии — все для того, чтобы нарядить елку и покормить с ложки Тимми. Также незатейливо (и пошло), как и здешняя лирика.
[STAT_ART_1]
«Том и Джерри: страна снеговиков» (Tom and Jerry: Snowman's Land)
Находчивая мышь продолжает унижать вспыльчивого кота. Теперь под Рождество.
POV: тебе не нужно в школу, и ты с утра пораньше включил трепетно любимый мульт-блок по ТВ. Привычной насильственной кутерьме — игра в снежки (до первого нокаута), погром в магазине игрушек, обстрел из помпового ружья — отводятся первые пять минут «Страны снеговиков» (столько же, сколько обычно длится выпуск «Тома и Джерри»). Последующие 70 — это соответствующее моменту новогоднее роуд-муви при участии возмужавшего племянника Джерри Таффи (все еще носит подгузник, учится быть ответственным и косит под Гудини) и чудесным образом материализовавшейся воплоти снежной мыши Ларри.
Юный горе-фокусник как-то скормил друзей удаву, но, несмотря на неудачи, не растерял веры в магию. Последовать его примеру авторы «Страны» вдохновляют и своих зрителей. Зима приобретает значение сакрального времени (ну а как еще!), ибо снег, опускающийся на город с местной горы Фелисити, содержит частичку волшебства. Забраться туда и предстоит Джерри, Таффи, Ларри (и преследующему их Тому), ведь на вершине правит государство снеговиков, где внеплановое декабрьское потепление никогда не нагонит снежную мышь. Фоны в этой истории нарочито условны, также как лет 30 назад в диснеевских мультфильмах (напоминая о детских просмотрах «102 долматинцев» и «Котов-аристократов»). Сами Том и Джерри давно перешли в руки новых хозяев — владельцев конкурирующих детских магазинов. И «Страна» непременно красовалась бы на витрине среди самых лучших игрушек, потому что, как и полвека назад, нарисована вручную.
[STAT_ART_2.5]«Король Твитти» (King Tweety)
Когда королеву Канареечных островов пришли потчевать отборным сыром (с крекерами), клетка оказалась пуста, прутья погнуты, а пол усеян перьями лилового цвета. Нация в кризисе, в экстренном выпуске новостей объявлен поиск наследника престола (по соответствующим пропорциям и родовому перышку с ликом Джимми Картера). Так, желтая канарейка Твитти осознает свою аристократическую породу — покорять Канареечные острова вместе с новым королем отправляется его хозяйка Бабуля и кот Сильвестр (ему по традиции придется особенно пострадать).
В этой полнометражке про героев Looney Tunes сплэттеру при участии Сильвестра (несчастное животное перемалывает вентилятор, а после заглатывает робот-пылесос), раздавленным в тщетных попытках поймать Твитти, отведено времени еще меньше, чем соответствующим травмоопасным салкам в «Стране снеговиков». Если Том и Джерри только с возрастом робко пошли на мировую, то Бабуля давно воспитала в своих питомцах чувство семейной общности — оно, конечно, сбоит, но на то каждая семья и несчастлива по своему. «Король» — поп-культурная шутка не хуже какого-нибудь «ЛЕГО Фильма» или «Космического джема» при значительно меньших амбициях. Заговор псов. Грядущая революция. Дворцовый переворот. Финальное морское побоище при участии птичьих (и не только) призрачных предков. По-настоящему королевский размах для одной маленькой желтой канарейки.
[STAT_ART_2.5]«Aqua Teen навсегда: Фантазм» (Aqua Teen Forever: Plantasm)
Фастфуд-команда распадается. Мистер Шейк, расплескав остатки здравого смысла, травит байки в социальных столовых. Фрайлок уходит в IT и устраивается в Amazin. Тефтель ночует в собачьем приюте, отбиваясь от его голодных постояльцев. Кажется, владелец Amazin — коротышка Нил — сошел с ума и инициировал скорое восстание растительных мутантов. ATHF придется воссоединиться.
Метабезумие порой утомительно. Одна из лихорадочных фантазий Шейка — пролог-оммаж карпентеровскому «Нечто», в кульминации которого фастфуд-команда взрывается на космической станции — единственный цельный и удачный скетч на весь полнометражный спин-офф хита Adult Swim на Cartoon Network. Обычно серии ATHF не длились больше 10 минут — здесь же замах сразу на 70. Нил, конечно же, пародия на Илона Маска. Amazin — Amazon. Злобное высмеивание мегаломанских (в прямом смысле, Нил увеличивает себя) замашек миллионеров-суперзвезд и империй зла в виде мегакорпораций изматывает авторов ATHF настолько быстро, что обозначенное в названии Forever, вероятно, закончится на «Фантазме». От марафона из пяти серий «Робоцыпа» толку будет уж точно куда больше.
[STAT_ART_1.5]