Да, в Питере на «Пятом канале» было несколько популярных передач: «Кружатся диски», «Музыкальный ринг», «Поп-антенна». Там нам помогли снять два клипа — это был прорыв, так как кроме телевизора не было ничего, и это была хорошая реклама для любого исполнителя. Люди думали: если это показывают — значит, это что-то интересное. Но нам самим было смешно, что они решили транслировать наше творчество.
Ты говорил, что Сергей Курехин был для тебя «чем-то типа музыкального руководителя». В чем это выражалось?
Курехин работал в ДК «Кировец» музыкальным руководителем, но его еще заставляли иногда приходить к нам в школу и типа учить нас музыке. Он был у нас на двух репетициях — я тогда на барабанах играл. Мы все очень вдохновились его персоной: Курехин был интересным в общении и большим энтузиастом. Он несильно повлиял на мой вкус, так как мы виделись нерегулярно, а потом была большая пауза. Но Сергей всегда давал советы, и я прислушивался — но делал все по-своему.
Краст/хардкор-звучание ранних «Нож для фрау Мюллер» — как вы к нему пришли? Насколько оно отражало общее ощущение от жизни в Петербурге 90-х?
Нам надоел постпанк, и в моду тогда вошли psychobilly и rockabilly, индастриал, хардкор и еще куча всего. Мы попытались как-то замешать сразу все: ускорили темп и утяжелили звучание, но это был не классический хардкор, а скорее панкобилли... и еще хрен знает что. Время было странное, но мне нравилось, что мы как будто пытались раскрутиться на карусели, зная, что обычно потом сильно кружится голова и блюешь. Но кого это останавливало! Вот мы и раскрутились, пока не улетели кто куда в разные стороны.
Какую роль в тогдашней жизни играла психоделическая культура?
Нам было очень интересно и любопытно. В моде была эзотерика типа Карлоса Кастанеды и Теренса Маккенны, и мы просто хотели идти в ногу со временем. Но потом эволюция сделала свое дело: телепатия и контакты третьего вида стали чем-то обыденным, а черная магия ушла на второй план.
Какая была атмосфера в клубе «Тамтам» Севы Гаккеля и насколько органично вы там себя чувствовали?
Атмосферно там действительно было, но кому-то и в метро спуститься — как на Тибет съездить. Мне нравилось там выступать: во-первых, больше просто негде было, а во-вторых — мы были молодыми, и все казалось новым и интересным. Казалось, что в «Тамтаме» зарождается новая русская музыка, но это все, конечно, было большой иллюзией.
По мере приближения нулевых музыка группы «Нож для фрау Мюллер» становится более благозвучной и благодушной. Насколько это связано с установлением «стабильности»?
Ну просто мой состав распался, и я познакомился с группой The Fantom: Мишей Малиным и Олегом Костровым. Записав с Олегом несколько треков, я понял, что надо двигаться в этом направлении. Я не думал тогда о концертах: хотелось делать только студийные альбомы. Постепенно мы стали делать более легкую и неказистую музыку, называли ее post easy listening и «семплоделика».
В нулевых этот твой post easy listening стала часто звучать в рекламе — от Orbit до Audi. Писали даже, что невозможно включить телевизор, не услышав Гитаркина.
Работ было очень много: я делал музыку для рекламы, кино, сериалов, театрально-цирковых представлений типа «Кракатук». Знаковых было много, но цены всегда были разные: от 100 долларов до совершенно немыслимых гонораров. Но меня всегда радовало, что я никогда специально не писал музыку, а просто продавал уже написанную для самого себя, так как в процессе ее создания я никогда не думаю, понравится ли она покупателям. Это и люблю в своем творчестве.
Альбом Messer Chups Crazy Price (2003) выпущен лейблом Ipecac Recordings фронтмена легендарных Faith no More и номинанта на «Оскар» за саундтрек к «Месту под соснами» Майка Паттона. Как это произошло и как Паттон отзывался о вашей музыке?
Нас посоветовал его лейблу наш друг из Нью-Йорка — артист по имени END. Сам Паттон говорил, что ему нравится, и мы даже выступили на разогреве его пропета Fantomas в Москве. Альбом Crazy Price стал очень успешным в Америке и Европе, и нас стали любить совершенно разные люди: от ценителей электроники до фанатов рок-н-ролла и серва. Позже мы изменили стиль и превратились в живую группу: я понял, что скоро такие группы будут более востребованы и что вживую играть намного интереснее и приятнее.
Какова судьба вашей коллаборации с Сергеем Шнуровым «Гитаркин Шнур»?
Мы записали пять или шесть треков, они есть в открытом доступе в сети. Это была шутка, о которой все потом забыли. Мне там три трека нравится, но это, конечно, на любителя.
Ты встретил бас-гитаристку Messer Chups Свету Zombierella Нагаеву, когда она была официанткой, и превратил ее в музыканта. Что было самым сложным в этом процессе?
Процесс был скорее приятный, чем сложный, и это произошло не за одну минуту. На это ушли годы, и даже до сих пор я продолжаю учить Свету играть на бас-гитаре. Учить человека с нуля — это, конечно, сложная задача, так как я сам не особо подкован в музыкальной грамоте. Но когда понимаешь, что главное — совсем не это, а что-то другое, то все получается как надо. И нужно, конечно, понимать, что и зачем делаешь, или, наоборот, ни о чем не думать и кричать: «Давай играй! Давай играй уже, @?!#ь!» — и ногой еще стучать при этом.
Почему именно вы писали музыку к фильму Рашида Нугманова «Игла Remix»? И как тебе нынешний проект группы «Кино»?
Мой друг Дима Мишенин работал как художник над «Иглой 2», он рассказал про меня и Свету Зомбиреллу режиссеру Рашиду Нугманову. Тот решил нас приобщить — они хотели заменить все эти треки Пьехи и Магомаева. Моя музыка им подошла, дальнейшее — уже история. Что до нового проекта группы «Кино»… Я видел пару видео в интернете и читал восторженные отзывы людей, которые нахваливают современный звук. Но мне, наоборот, эта группа нравилась именно тем своим оригинальным звуком. С другой стороны, сама идея дерзкая, а я всегда приветствую любые эксперименты. Но если бы они вызывали дух Виктора Цоя и он бы пел с ними, то это было бы интереснее. Ну или говорили бы всем, что это не запись, а реально Виктор поет, и построили декорацию — громадную доску ведьм. И пару треков, чтобы зал пел с ними караоке.
В силу каких факторов вы выступаете в США чаще, чем в России? Русский рок въелся в россиян?
Мы выступаем там, где нам интереснее в данный момент. Нам очень интересна Америка, так как Европа за 10 лет бесконечных туров уже поднадоела. Америка — очень сложная страна для туров и концертов, но нам везет и нас там полюбили. Въелся ли в россиян русский рок — мне неизвестно, но в России, конечно, не хватает именно рок-н-ролл фестивалей.
Где ты сейчас и чем занимаешься в самоизоляции?
Я у себя дома. Cводил новый альбом Messer Сhups Don’t Say Cheese 2020, сейчас монтирую видео, делаю ремастеринг и новое сведение нашего старого альбома Bermuda 66. Или просто смотрю кино и интернет, играю на гитаре и иногда пью пиво, но в самоизоляции стал пить меньше. Вирус, конечно, сильно скорректировал наши планы: у нас сорвались три тура. В первом — по Европе — мы должны были играть на разогреве у культовой гараж-группы 60-х The Sonics. Еще отменились два тура по Америке с очень хорошими фестивалями. Теперь все подвисло, и это грустно.
Расскажи про ваш новый альбом — и о guest stars, которые приняли участие в его записи.
Мы пригласили спеть четыре трека нашего друга из Америки Шона Уилера (Sean Wheeler) — певца из культовой группы Throw Rag. Мы выступали с ними в Калифорнии в последнем туре 2019 года на Хеллоуин. Вообще мы часто сотрудничаем с разными певцами, но в этот раз сделали акцент на Америку, так как Шон там популярен в рок-н-ролльной тусовке. Текст для двух треков в нем написала Zombierella. Думаю, в Америке мы позже снимем с Шоном клип. Он живет в Палм Спрингс, мы уже снимали там клип на трек Humanica.