Стивен, расскажите, как вы впервые столкнулись с феноменом, который в России и теперь уже в мире известен как «музыка на костях».
Много лет я приезжал в Россию с концертами. Однажды, кажется, в 2015 году, я был на гастролях в Санкт-Петербурге. У моей группы The Real Tuesday Weld был концерт в клубе. И на следующий день мы отправились на большой блошиный рынок. Хотели купить какие-нибудь оригинальные или забавные штуки, перед тем как поехать домой в Великобританию. Надо сказать, что я коллекционирую виниловые пластинки, причем меня интересуют разные странные релизы. И вот я увидел один ларек, где за прилавком стоял мужчина преклонных лет. Мое внимание привлек один очень странный артефакт — даже мои русские спутники не знали, что это. А продавец как-то не делал на этой вещи акцента, словно и не хотел ее продать. Это был рентгеновский снимок с записанной музыкой. Я привез его в Лондон, попытался извлечь из этой записи звук и понял, что дорожки там нарезаны только с одной стороны, а скорость воспроизведения — 78 оборотов в минуту. Это была запись песни Билла Хейли 1957 года Rock Around The Clock. Но главное — это не то, что было записано, а то, что, когда ты подносил снимок к окну, ты видел рентгеновские снимки человеческих кистей. Мне захотелось узнать, почему эта запись была сделана таким образом, как технически это происходило и чьи это были руки. Во время своих дальнейших поездок в Россию я пытался получить максимум информации о субкультуре «музыки на костях». Из моего увлечения вырос фильм, а затем — выставка и книга. А теперь я написал новую книгу.
Что добавляют ваши исследования к нашим знаниям о тоталитарных режимах и подпольной культуре?
Я думаю, мой проект находится где-то посередине между наукой и искусством. Между образом и временем, между культурой и идеологией. Это то, что меня всегда интересовало. Конечно, моя «музыка на костях» имеет прямое отношение к изучению тоталитарных систем. И этот проект есть прямое доказательство того, что тоталитарный режим не может препятствовать людям в их стремлении слушать музыку, которую они любят, он не может запретить им делиться культурой и влиять на их желание быть индивидуальностью через чтение, музицирование или просмотр фильмов. Можно наказывать людей за это, но человек всегда найдет способ общаться с тем, что любит. А русские в этом смысле очень изобретательны, да и технологии всегда им помогали.
Вы делали выставки с вашей «музыкой на костях» и написали книгу о ней. Интересно, как на вашу коллекцию реагировали на Западе?
Вы знаете, всегда был большой интерес, и на то были три причины. Прежде всего, всегда существовали коллекционеры винила, их не так много, но они не могли пройти мимо моей коллекции. Вторая группа людей, которые интересовались моими работами, — это те, кто увлечен историей холодной войны. И есть еще люди, которым в принципе интересно, как в человеческой истории были устроены разного рода запреты и цензура.
Какие выводы вы сделали из того, как люди реагировали?
Первая реакция у них была такая же, как у меня, — удивление от того, что такое вообще возможно. За удивлением следовало желание побольше узнать о том времени и людях, которые увлекались такого рода вещами. А мне интересно было объяснить людям, что музыка — это не только американский джаз или рок-н-ролл. На тех пленках, которые попадали мне в руки, было много русской музыки, ее было больше, чем прочей. Это были записи певцов-эмигрантов, это были старые танго, в общем, стили и исполнители, которые в Советском Союзе были недоступны или запрещены.
Вы также делали выставку с «музыкой на костях» в России.
Да, и когда я показывал свою выставку в России, выяснилось, что люди моложе 30 лет вообще не знают ничего об этой культуре, собственно, как и их западные сверстники. Это была экзотика для них. Может быть, даже в большей степени.
О чем мы узнаем из вашей новой книги?
Начнем с того, что после публикации первой книги прошло время и у меня появилась дополнительная информация, какие-то детали, о которых я раньше был не в курсе. Многие факты, изложенные ранее, требовали уточнений. В России я встретился с людьми, которые рассказали мне то, чего я не знал. Но в большей степени новая книга была связана с тем новым, что я узнал в последние годы об этой культуре и о музыке, которая фиксировалась «на костях». Появились новые свидетельства и новые иллюстрации. Могу сказать, что в новой книге есть целая отдельная часть, посвященная тому, как «музыка на костях» бытовала в Венгрии. Там эта технология появилась еще до Второй мировой войны. Собственно, Будапешт — то место, где она родилась. Также я еще глубже погрузился в саму технологию записи.
Я хотел еще поговорить с вами о том, как вы, англичанин, оказались тем человеком, которому наследники российского композитора Микаэла Таривердиева доверили реставрацию и переиздание его записей.
Когда я услышал музыку Микаэла Таривердиева, я был удивлен, что ее вообще не знают на Западе. Я впервые познакомился с произведениями Таривердиева в Москве, и для меня это было прикосновение к работе настоящего гения. Я категорически не мог понять, почему она никак не представлена на Западе. Я встретился с его вдовой Верой Таривердиевой и предложил организовать выпуск музыки Микаэла Леоновича на Западе. Вера предоставила мне доступ к его архивам. Записи были сделаны в 1960–1970-е годы, и я решил, что самым подходящим форматом для их переиздания будет винил. Конечно, они доступны и в цифре, но первым опытом знакомства для новой аудитории были высококачественные виниловые диски, к которым была приложена книга об этих записях.
Вы считаете свою миссию выполненной?
Вероятно, да. Мы выпустили практически все, что он записывал для кино. Может быть, можно собрать еще один диск. Но не более. Я не большой специалист в классической музыке и, наверное, ограничусь только его саундтреками к фильмам.
Я знаю, что к диску своей группы The Real Tuesday Weld «Blood» вы приложили компакт-кассету с дополнительными материалами. Кто вообще слушает кассеты?
Ну, если хотите, считайте это такой специальной фишкой, диковинным сувениром. Мы не делали кассеты для всего тиража, только для нескольких экземпляров. Для фриков вроде меня. Следующий альбом, Dreams, я тоже выпустил не только в привычных форматах, но и небольшим тиражом на кассетах, причем в специальной упаковке из материала, который используют для производства сигаретных пачек.
Как бы вы объяснили людям, которые никогда не слышали The Real Tuesday Weld, о чем альбом Blood?
Я называю этот альбом «фильмом для ваших ушей». Это песни, написанные для неснятых фильмов в жанре нуар, поэтому и «кровь». А Dreams — это, как вы понимаете, больше про мечты. Тем, кто никогда не слышал The Real Tuesday Weld, я бы сказал, что это музыка будущего, какой ее представляли в прошлом.