Антон Фомочкин рассказывает о трех фильмах Московского международного кинофестиваля, герои которых оказываются угнетены нормативной средой своего обитания.
«Яблочный день» (Rooz-e sib)
Программа «Вокруг света за 8 дней»
Пока что Саид (Ариан Расткар) успешно эксплуатирует только своего старшего сына Мехди (Ария Мохаммадзаде) — вместе они каждое утро объезжают пригород Тегерана, торгуя яблоками из багажника подержанного черного пикапа. Младший Дарюш (Махди Пурмуса) похож на плюшевую игрушку, забытую у песочницы, и только идет в первый класс, с него спрос меньше. Изучать алфавит оказывается непросто — в зависимости от отцовской работы каждый ребенок должен принести по 30 предметов, названия которых начинаются с конкретной буквы. Пирожных. Орешков. Яблок. Одна беда — машину Саида угоняют, из-за чего в школу нести нечего.
Не по годам деловой Мехди обладает хваткой базарного торгаша и, в отличие от родителей, очевидно, в будущем не пропадет. Чтобы не подвести младшего брата, мальчуган носится по окрестностям, выпрашивая у приятелей и сердобольных старушек по яблоку. Дальше — больше: подработка, кража поминальных фруктов с кладбища (харам — потому по высшему наказанию ребенок сразу попадает под гоп-стоп местной шпаны), купля-продажа, снова кража — уже из продуктовой лавки (синяков только прибавится). Кажется, что в кадре вот-вот появится дедушка Аббас Киаростами («Вкус вишни») и, расчувствовавшись, пустит скупую слезу.
«День» был отобран в программу подросткового кино Берлинале, и объяснить это (кроме квоты на иранский гуманизм) нечем. Энциклопедия социальной незащищенности: дидактическая критика взяточничества, харассмента и воровства, что с акцентом на ментальность легко сошло бы за поучительную рекламу для самых маленьких. Суконная поэтика тегеранского быта. Детские ладони аккуратно укладывают яблоки в спущенные с верхних этажей многоэтажек ведра. Саид, посыпая голову пеплом, проклинает город и грезит деревней (откуда недавно переехал вместе с семьей) — идеалистический образ-мечта сводится к невыразительному общему плану, где посреди гор в череде маленьких избушек местные ловят сельский вайб. Режиссер Гаффари наверняка также долго высматривал что-то в городском пейзаже, представляя, каким замечательным получится «Яблочный день», — жаль, что мы этого никогда не увидим.
[STAT_ART_1]
«Хозяин и работник» (El empleado y el patrón)
Программа «Фестивальный коктейль
Сын зажиточного фермера Родриго (Науэль Перес Бискаярт) рассеянно ведет хозяйство отца днем и меланхолично напивается в баре по вечерам. Сезонную ставку тракториста занимает Карлос (Кристиан Борхес) — отпрыск уже пожилого, но некогда надежного работника, потерявшего свое здоровье на благо этой земли. Лошади за 150 тысяч долларов щиплют травку. Никто не пометил в поле подлую канавку. Что у Родриго, что у Карлоса есть младенец-кровинушка — когда один из них трагически погибнет, отношения между семьями начинают гнить.
Стейнбек для тех, кому понравился «Новый порядок» Мишеля Франко. Богатые так и не научились сострадать ближнему и нищему. Крестьяне, сохраняя статус-кво, продолжают завидовать хозяйским хоромам. На протяжении почти что двух часов «Работник» развивает идею того, что пассивное молодое поколение по обе стороны буржуазного достатка — непременно все провалит. Классовая вражда подменена мотивом двойничества: Родриго и Карлоса связывает не модель отношений «учтивый начальник — благодарный подчиненный», а врожденная инертность, которую, вполне вероятно, унаследуют и их дети. Дистанцируясь от своих немногословных героев, режиссер Зас напоминает делегата из сопровождения на скачках — поравнявшись с жокеем на коне, он любуется напряженными мышцами рысака, выправкой наездника, но ему совершенно безразлична работа ума. Фильм напоминает стихотворение Маяковского «Хорошее отношение к лошадям», из которого вычеркнули беззаботные строчки про «жить и работать стоило», закончив его невыразительным многоточием. Когда новое поколение латиноамериканских режиссеров перестанет брать пример с Михаэля Ханеке, мир станет чуточку лучше.
[STAT_ART_1.5]Программа «Фестивальный коктейль»
Мать-одиночка Елена (Хулия Чавес) горделиво балансирует на грани социального неблагополучия. Пальная работа на складе. Бывший бойфренд по ту сторону границы полгода не высылает деньги на содержание сына. Дом в несколько комнат со стенами из ДСП — ударишь кулаком, прорубишь окно в мир. Девятилетний Том (Исраэль Родригес Берторелли) любит маму, скучает по папе и живет с шилом в заднице, кувыркаясь, огрызаясь и изредка вступая в драки. Когда учительских жалоб становится слишком много, Елена ведет ребенка к специалисту, тот ставит диагноз СДВГ и прописывает таблетки. Управа находится и на последующий нервный тик с бессонницей. Том становится «другим» и перестает понимать, где он настоящий.
В большей степени фиксация признаков пограничного состояния, чем экскурс в тяготы СДВГ. Том — тот самый «проблемный» мальчик, в любом классе сосланный на «Камчатку». Ранен безотцовщиной. Охоч до внимания. Непрочь в шутку соврать незнакомцу. Яблоко от яблони — чувства больше, чем химический дисбаланс мозга или разноцветные мелки, к каждому оттенку которых привязана конкретная эмоция (по заданию учителя). Позолоченная цепочка со словом Bonita красуется на шее Елены, чтобы лишний раз напомнить той о том, что она «красавица», а не только измученная ночными сменами мамаша в ожидании алиментов из родной Мексики. Героиня импульсивна, также играючи лжет незнакомцам (иронично обороняясь) и глубоко несчастна, потому что страшно устала. Со слова Bonita когда-нибудь сойдет весь блеск. Так и Елена чувствует, что в сверхурочной погоне за заначкой теряет молодость (проявляется рывками — интрижками на одну ночь).
Мать и ее сына обступают люди со светлыми лицами. Американская бюрократия, как трясина нормальности, засасывает самых уязвимых. Том не слишком успешно говорит на испанском, теряя не только «себя» (из-за таблеток), но и свое коренное начало. Весь педагогический состав принуждает к порядку и грозится доложить «куда надо», стоит только перестать глотать пилюли от всех невзгод. Служба опеки снимает каждый заросший паутинкой уголок в кухонном шкафу. Режиссерский дуэт Родриго Пла и Лауры Сантульо мог бы использовать эти вводные для назидательной антифармакологической пропаганды или принципиальной мелодрамы о борьбе иммигрантки с гидрой институций опеки, но за несколько шагов «до» они замирают и остаются где-то между. Вопросы, как и в жизни, остаются без ответов, тая под солнечными лучами Мексики, подобно купленному в аквапарке пломбиру. Почти что бэйкеровский («Проект Флорида») эпилог оставляет зрителя в сладостном неведении — дальше лучше не будет, но важно ли это сейчас? Совсем нет.
[STAT_ART_2.5]