По случаю повторного проката «Королевской битвы» Антон Фомочкин рассказывает об эволюции формата реалити-шоу на больших и малых экранах.
«Мы так любим дешевые драмы». В пересказе друзей. За стенкой соседской квартиры. В кофейне, в паре столиков от нас, средь бела дня. Невыдуманные истории, о которых невозможно молчать, 24/7 в прямом эфире. Интегрированные в окружающую реальность эпизоды из чужих судеб — матрица такого же голубого телеэкрана, как и верный жидкокристаллический друг человека, несущий свою вахту в гостиной каждого дома.
Это, может быть, и жалкая проза, но увлекательная в своей стихийности. Зритель, как любопытный ребенок: все запретное его манит. Нажмешь на кнопку, получишь результат. Реалити-шоу дарят постыдное удовольствие взглянуть на жизнь других без осужденья и преград (кроме, разве что, монтажных ограничений). Чтобы чувствовать сопричастность, пока свора эгоцентричных участников выбирает на Лобном месте у костра (неважно, в джунглях, в городе или в павильонных декорациях) кто из них отправится домой, нужно оставаться в теме локальных дрязг и переживаний — подсматривая, вынести внутренний вердикт.
Бывают, впрочем, и «Веселые старты». Соревнования на вылет (а то и на смерть) за солидное вознаграждение (без учета НДС). Начинка все та же: кто-то теряет, кто-то находит. Любовь, дружба, предательство и все это на сотню включенных камер. Волнующая вывеска — человек в обстоятельствах. Крупный план. Изможденное, изувеченное лишениями лицо победителя. Только страдание дает право на приз. Буднично-цивилизованный быт на экране никому не интересен, рейтинг поднимется, когда в героя полетит первая сковорода. К исходу девяностых уподобляться модели/философии реалити-шоу стали и кинематографисты.
Конечно, был и «Бегущий человек» (1987). Но то, грубо говоря, фантазия на тему, прототип доцифровой эпохи. «Киноглаз» на тот момент не разомкнул свои веки, чтобы вещать круглосуточно. «Шоу Трумана» (1998) зафиксировало одиночество героя в прямом эфире симулированного мира, предвосхитив становление «Большого брата» (1999). «Королевская битва» (2000) определила как жанровый принцип в игровой индустрии (last man standing между десятками юзеров в онлайне), так и последующие экранные чаяния социально незащищенных и обделенных бедолаг в схватке за буханку хлеба на фоне антиутопических декораций.
Фильм Киндзи Фукасаку обошелся без россыпи видеокамер, осевших на верхушках деревьев и транслирующих подростковую поножовщину простым японцам, но внятно сформулировал концепт на долгие годы вперед. Любой социально-экономический кризис и танцы с бубном на пороге бедности не обходятся без общественных волнений, усмирить которые можно при помощи хлеба и зрелищ. Всепоглощающий упадок в «Битве» — безработица родителей и последующий бойкот школ их детьми повлекли за собой акт о реформации образования. Отныне классы свозят на необитаемый остров, где под угрозой расстрела вынуждают убивать друг друга до последнего выжившего.
В прологе картины репортеры, обступив окровавленную девчонку с игрушкой в руках, упиваются сенсацией. Она победила. Торжество на костях, никто, в общем-то, и не против. Эксперимент продолжается. Учитель Китано (Такеши Китано) объясняет правила своим напуганным ученикам и раздает походные мешки с едой и оружием: случай решает, кому достанется арбалет и пистолет, кому — бинокль или крышка от кастрюли. Разница между первой «Битвой» и ее неудачным сиквелом в пресловутом реалити. Продолжение про борьбу выживших с системой возвело подростков в ранг полноценных опытных героев, а не уязвимых людей из народа, открывающих в собственной натуре все самое низменное. Типовой сюжет борьбы за будущее нивелировал концептуальную ценность «Битвы», уподобив ее многочисленным триллерам на тему безрадостного завтрашнего дня, которому не хочет улыбнуться молодежь.
Здесь и сейчас, в лужах грязи, оврагах и лесных чащах, неловко пытаются порезать друг друга обыкновенные дети, входящие в раж. Кто остался человеком? Кто обезумел? Поди разбери. «Битва» придумана и смонтирована как сборник самых зрелищных моментов. Второстепенные семиклассники появляются на пару эпизодов, чтобы разобраться друг с другом. Смерть каждого из них сопровождается текстовой справкой. Погиб мальчик. Погибла девочка. Всего осталось 20 школьников. Из тех, кто примелькался, можно выбрать своего любимца (даже среди, казалось бы, второстепенных героев — вдруг проживет дольше обычного). Есть здесь и свой ведущий-трикстер — Китано в образе Китано. Он кривляется, дурачится, меняет правила по воле своего плохого настроения.
«Вся наша жизнь — игра», — говорит учитель. Ценность «Битвы» в том, что Фукасаку продает то, что обещает. В его фильме нет драматургических сверхзадач, обличающих тирад, рассуждений на тему «Что делать?/Как быть?» — все это пост-вопросы, для решения которых нужно не загнуться по пути. Шоу должно продолжаться, никаких компромиссов. Хеппи-энд в нем также воспринимается по всем законам реалити, этаким негласным снисхождением deus ex machina, нарушением правил, которое дарит иллюзорное ощущение справедливости, но на деле нисколько не компенсирует десятки бездыханных тел, свою битву проигравших.
Негласный американский ремейк фильма Фукасаку — «Голодные игры» (2012) (сколько ни дискутируй о художественной ценности одноименных романов, все базовые элементы были, мягко скажем, позаимствованы у японцев) сделан уже с акцентом на подростков и «травоядную» американскую аудиторию. Вопиющее социальное неравенство. Мэри Сью в ведущей роли. Последующая схватка чемпионов (в «Битве» к школьникам также подсаживали уже бывалых бойцов). История любви вопреки. Но главное — по сюжету охота случайных подростков друг на друга транслировалась уже в прямом эфире. К тому времени жанр реалити начал дрейфовать на телевизионных волнах, пережив все стадии всплесков и спадов популярности, потому любые табу 2000-х в 2012 году воспринимались нормой. Совесть, понятно, оказывалась важнее победы. Зло отступило, затаившись и сменив маски. Несовершеннолетние герои получали качественно другой пример, не только борясь за себя, но и за родной Панем.
Драматургия «Игр», сосредоточенная на тройке главных героев, поверхностная и пунктирная, во всем остальном — выстроена по принципу чередующихся аттракционов. Ловушки, испытания, обезумевшие и охочие до чужой крови участники. Задуматься о психологической достоверности зрителю было некогда, стоило кому-либо на экране замедлиться, поблизости что-то непременно взрывалось, чтобы не снижать развлекательный накал.
Другие игры — «В кальмара» (2021) — реалити для ограниченного круга лиц (лощеных, наглых богачей). Полноценного переосмысления жанра предательски не получилось (при всех амбициях), поскольку для авторов оказалось важнее поддерживать миф о собственной национально-колоритной безуминке, оправданной жестокости на грани китча. Соревновательный принцип в сериале отходил на второй план. Череда испытаний в своей фантазии больше напоминала шоу «Большие гонки», чем до мелочей продуманные корпоративные конкурсы для самых отчаянных. «Салки». Перетягивание каната. Экскурс в детство рифмовался со встречей двух бывших товарищей, несколько декад назад аналогично развлекавшихся у себя во дворе. Netflix торжественно рапортовал о растущих в геометрической прогрессии просмотрах. Популярность «Кальмара», в общем-то, далеко не в умопомрачительных талантах его авторов, а в подглядывании за нищими-обездоленными в погоне за деньгами, оправданном «художественной формой».
Куда успешнее «Битву» переосмыслили игры отечественные — «На выживание» (2020). В сериале Карена Оганесяна реалити-формат предполагался с самого начала сюжетом. Этакий «Последний герой» в лесополосе оборачивался стычками с беглыми зэками, живыми мертвецами и каннибалами-сектантами. Одно испытание сменяло другое, люди из народа (для аутентичности в касте — преимущественно незатертые лица) зверели, предавали и, погоревав минутку, направлялись дальше, к новому квесту. «Убей ближнего своего» — испытание, ставшее одним из ключевых в сериале, закольцевалось с «Битвой» в сухой, отстраненной фиксации азартного кровавого безумия.Но что же все-таки Netflix? Стриминг-сервис в самом деле совершил качественную революцию в реалити-формате, и это далеко не стычки карикатурных южнокорейских бедняков за кругленькую сумму в желании уподобиться «@#анным богатым». «Испытание соблазном» (2020) — феноменально популярное шоу нового поколения. Теперь для того, чтобы разбогатеть, вообще не нужно ничего делать. Никаких испытаний. Гонок по отвесным скалам. Долгих заплывов в открытом море за ключами от ларцов с подсказками. Достаточно просто не @#$хаться. По условиям, с десяток раскрепощенных юношей и девушек под предлогом «построить свою любовь» оказываются на роскошной вилле, где во имя морали (и вознаграждения победителю в размере 100 тысяч долларов) должны принять целибат: не целоваться и не обжиматься, а о том, чтобы зайти дальше, понятно, нельзя даже думать. Невинный поцелуй — штраф. Петтинг — штраф. 100 тысяч тают на глазах. Запивающие горе участники, захмелев, плюют на правила, а поутру горько жалеют.