«Пропавшая дочь» (Lost Daughter)
Греческий в меру потрепанный пляж. Леда (Оливия Колман) с писательской внимательностью вглядывается в людей через солнцезащитные очки. В песке с куклой возится малышка, а ее мать, брюнетка в вульгарных татухах (Дакота Джонсон), ненароком подглядывает за Ледой. Кто эта женщина? Что она тут делает? Должно быть, не местная. Действительно не местная. Выросла в Лидсе, живет в Бостоне, заселилась близ тревожного маяка в белоснежном доме-каюте у вежливого любителя осьминогов (Эд Харрис). Приехала побыть наедине с собой, но жизнь обязательно разворошит улей из воспоминаний и обнажит травмы. Она найдет потерявшуюся дочь татуированной брюнетки, а затем украдет ее куклу. Потому что Леда сама — непутевая, пропащая lost daughter.
Оливия Колман — понятное и выигрышное альтер эго прекрасной артистки Мэгги Джилленхол, решившейся на режиссерский дебют. Героиня правдоподобно мучается от невротических расстройств, вспоминая свою бурную молодость (Леду того периода играет эмоциональная лавина, восходящая звезда британского кино — Джесси Бакли), когда она приняла судьбоносное и пугающее решение: променяла жизнь с нежным мужем и милыми детьми на страстный роман с педагогом по философии (Питер Сарсгаард).
Джилленхол будто бы нравится противиться мелодраматическим канонам. Дети милые, но маму заочно не любят, старшая и вовсе беспричинно ее поколачивает. Cемейное счастье — это хорошо, но не для всех, люди слишком сложные для обобщений существа. «Но» должны взывать к правде, а взывают к вопросам о происходящем на экране. Сентиментальное начало, пробирающее нежностью летних ночей и беззащитностью влажных глаз Колман, трогает. Позже выясняется, что фильм не про горечь утраты счастья как величины общечеловеческой, утраты безвозвратной, а оттого режущей ножом детских улыбок и кружевных нарядов для кукол. Кино про другое. Каждая семья несчастлива по-своему, потому что мы — отражение того, что ненавидим в других. Не можем признать ошибок и скрываемся за философией, в которой всегда можно найти пару оправданий любым трагическим оплошностям.
Так и Леда, потратившая в итоге на изучение философии лучшие годы, в 46 лет морально разбивается о неожиданность, глупую шутку жизни. Крадет куклу у маленькой девочки, но не саму девочку. Кукла как неодушевленный предмет искупления своей вины перед брошенными детьми. Предмет безмолвный и безучастный. Его можно любить, а можно забыть, можно выбросить в мусорку, можно запачкать и отмыть. Некоторым лучше заводить не детей, а кукол. Мартин Хайдеггер считал: о том, что такое плавание, скажет нам только прыжок в реку. Джилленхол лучше бы снимать и дальше. Это не безупречно, но решительно интересно.
[STAT_ART_2.5]
«Спенсер» (Spencer)
Начало 90-х. Рождество в поместье Сандрингем в Норфолке. Принцесса Диана страдает от уставной королевской жизни, брака с принцем Чарльзом и откровенно мучается от почасового расписания трапез. «Мэм, время примерить платье к ужину». — «Но ужин в восемь, а на часах пять». — «Мэм. Так надо». Диане же нужны только ее любимые сыновья и маленький автомобиль, чтобы уехать из поместья куда-то к линии неоккупированного горизонта.
Любимцу Венеции Пабло Ларраину стоит отдать честь. Каким бы плохим фильмом ни был «Спенсер» — он все же чертовски красив. Рождественский замок, идеальная обувь на ногах Тимоти Сполла, идеальный выговор Шона Харриса, идеальная цветокоррекция, но совершенно не идеальная Кристен Стюарт в роли принцессы Дианы. В сущности, Ларраин и не старается добиться вопиющего внешнего сходства (как, например, Эндрю Доминик в грядущем байопике «Блондинка» про Мэрилин Монро с Аной де Армас), он оставляет Стюарт ее врожденную сутулость, невротичные покачивания, приоткрытый рот — в общем, разворачивает задачу иначе. Кристен Стюарт — не принцесса Диана, а представление Ларраина и Стюарт о принцессе Диане, небрежный набросок, условность, выступающая точкой отсчета психоза главной героини. И это круто.
Ларраин укутывает опасность поместья в джазовый аккомпанемент, выразительные лица прячет за еще более выразительными и статными спинами королевы Елизаветы и подданных. Сходит с ума по «В прошлом году в Мариенбаде» Алена Рене (хотя это было понятно еще с фильма «Джеки»), отчаянно фанатеет от «Фанни и Александра». Понимает, что любое хорошее кино лучше смотрится с пленочным зерном, дарит сложную роль Дианы мастерице амбивалентных состояний Стюарт, но с треском проваливается.
Чилиец одновременно пытается играть в ненарративное кино состояния и в довольно конкретный триллер, постоянно тасуя аллегории и метафоры скорой кончины Дианы. То есть арт-мейнстримовый фильм о символической смерти не может быть столь осязаем и конкретен (см. «Анна Каренина» Джо Райта). Ларраин пользуется сразу всей образной палитрой. Черное платье — не миновать беды. Дорогие полицейские, вы должны отчитаться, что видели кого-то у забора королевской семьи, даже несмотря на то, что это была принцесса Диана ("Say you saw a ghost", — говорит Кристен Стюарт). Дело кончается откровенно тяжелой артиллерией. Принцесса Диана перед сном читает биографию Анны Болейн, а для пущей традиции британского призрачного детектива ее начинает преследовать Болейн в видениях и наяву.
Режиссерская беда Ларраина в том, что он не просто показывает, а показывает и проговаривает. Сам же зачем-то обесценивает собственный труд, у которого, бесспорно, нашлись бы поклонники. «Спенсер» — ни в коем случае не история из жизни принцессы Дианы, а фантазия на заданную тему. Смелая, потому что бесстыдная. Хитрая, потому что без фигуры Дианы фильм не обладал бы и толикой своей таинственности. И, к сожалению, неудачная. Бедность замысла не выдерживает реальной трагедии личности. Разогнать всех, перемонтировать кино, сократить на треть и сделать его настоящим экспериментом в духе фильмов Марка Раппапорта, тоже, кстати, переосмыслившего Рене в картине «В прошлом году в Дахау». Ну или просто подарить Пабло подписку на MUBI. Тоже полезно.
[STAT_ART_2]