Что там в кино: «Босс-молокосос 2», «Кодекс киллера», «Воспоминания»

«Босс-молокосос 2» (The Boss Baby: Family Business)

Будучи детьми, братья Тим и Тед Темплтоны спасли мир от глобального чайлдфри-будущего, где вся любовь взрослых досталась бы милым щенятам, а не младенцам. Когда началась сознательная совершеннолетняя жизнь, былое приключение стало сказкой на ночь. Эту сказку примерный семьянин Тим регулярно рассказывает своим лапочкам-дочкам Тине и Табите. Тед, наоборот, про семью подзабыл — он большой начальник с глобальными проблемами: инвестиции, прибыль, одиночество. Братья не виделись бы до старости, если бы не малютка Тина, оказавшаяся секретным агентом BabyCorp. Тед и Тим рекрутированы ею для нового задания: частная школа для одаренных детей портит учеников, побуждая отказываться от бессмысленной опеки старших, в их числе оказывается и Табита. 

Анимационный рождественский карнавал закончится аккурат к полуночи, чтобы дети успели лечь спать. Задача второго «Молокососа» — объединить у новогодней ели всех от мала до велика. Манипуляция, конечно: как не сопереживать, когда на кону самое главное? Тим и Тед выросли, но позабыли: спасению человечества — время, семейным посиделкам — час. Мужчины пьют волшебную микстуру и возвращаются в детство для того, чтобы понять что-то важное про самих себя, родных и близких. Спасти институт родительского авторитета — вспомогательная задача. Никогда метод, по которому годами были устроены мультфильмы DreamWorks, не был настолько неприкрытым: концепцией, сеттингом, юмором. Тим и Тед, «уменьшаясь», лупят друг друга, бьются головами о стены, падают, гоняются по многолюдным кварталам на санях и дерутся с одноклассниками. Все, чтобы занять внимание ребенка у экрана. Для тех, кто постарше, в программе — поп-культурный юмор (комната для карапузов в школе — почти что «Шоушенк») и двусмысленные репризы (Тед и Тим, протягивая соски, с вызовом предлагают друг другу «пососать»). Гирлянды, подарки, заснеженные улицы — все для поддержания соответствующего благоговейного настроения. В худшие моменты «Молокосос» — халтура наподобие «Гениальных младенцев», с конфликтом, свойственным скорее direct to dvd сиквелу. В лучшие — не самый удачный мультфильм Pixar, в котором зрителя всеми силами стараются влюбить в жизнь. Поражает скорее насыщенный и проработанный до деталей мир, где проносятся кубарем Тим и Тед. Это и отличает (пусть в этот раз и не самую удачную) студийную анимацию от китайской подделки. 

[STAT_ART_2]

«Кодекс киллера» (The Protégé)

1991 год. Вьетнам. Наемный убийца Муди (Сэмюэл Л. Джексон) находит маленькую девочку Анну, окруженную бездыханными телами головорезов. Оценив потенциал, он забирает ребенка с собой. Проходит тридцать лет. Анна (Мэгги Кью) выросла, держит букинистическую лавку и в свободное время в тандеме со своим ментором по заказу убивает и выслеживает людей. Очередная работа не сулит сложностей: найти нужную информацию, только и всего. Однако причастные к делу поочередно оказываются убиты. Анна остается одна.   

Никакого кодекса (следуя отечественной локализации) у киллера, конечно, нет. Анна дружит с совестью, насколько это вообще уместно, если еженедельно за деньги расправляешься с ворами в законе. Правила скорее интуитивные: лишнего не брать, заботиться о своих, никого без необходимости не убивать (получается так себе). Героиня борется с сильными мира сего, режиссер Кэмпбелл противится плохой драматургии. Артистка Кью молотит статистов-каскадеров и страдает не меньше штатных боевых муз из пантеона Люка Бессона.

Сценарист Уэнк (дилогия про «Уравнителя», «Неудержимые», «Механик») сочинил путанную и посредственную историю про убитого миллионера, его тяжело больного сына и заговор вокруг их поисков. Той работы, лишившей Анну всего, что ей было дорого. Не сердите девушку, она может избить обидчика до полусмерти пластиковым подносом, а под видом айфона у нее припрятан нож. Кэмпбеллу нет дела до детективных чаяний, его интересует красота хореографического насилия и сочетаемость «высокого» с «низким». Ушлые безграмотные наемники живут в «Кодексе» недолго. Сложнее бороться с теми, кто обитает в мире большой культуры. Муди с восторгом рассказывает про свою новую коллекционную гитару и блюзмена Альберта Кинга. Майкл Китон играет неуязвимого трикстера по фамилии Рембрандт, с равным изяществом цитируя Эдгара По, хохмя, обманывая и ломая кости вооруженной шпане. Сложно представить себе более неподходящих на роль духовных отца и дочери людей, чем Джексон и Кью, но не возникает сомнений, что в этой экранной условности они не только пуд соли вместе съели, но и покрошили в труху легион солдат. Кэмпбелл работает интуитивно: останавливается за пару секунд до того, как сцена начинает быть пошлой, аккуратно распоряжается флешбэками, проецируя таким образом взгляд Анны на прошлое. К чему разговоры про торговлю людьми, тяготы вьетнамской жизни и прочая неуместная лирика, когда героиня может перебить любого собеседника, вломив ему чем-то тяжелым? «Кодекс» лишний раз доказывает, что жанровое ремесло — это особый постановочный талант.

[STAT_ART_2.5]

«Воспоминания» (Reminiscence)

Некое будущее. Социально-экономический кризис лишил людей надежды на завтрашний день. Ник Баннистер (Хью Джекман) наживается на эскапистской зависимости своих клиентов, предпочитающих реальности сеанс просмотра дорогих сердцу воспоминаний. Мэй (Ребекка Фергюсон) приходит на процедуру не из сентиментальных соображений, а мелочи ради — понять, где потеряла ключи от квартиры. Ник без памяти влюбляется с первого взгляда и не находит себе места, когда после нескольких месяцев отношений женщина спешно уезжает, никого не предупредив.  

Джекман, кажется, всегда был создан для нуара. На нем хорошо сидит черный плащ. Лицо выражает пожизненное раскаяние за грехи. Навык разбираться в темной подворотне с вышибалами отработан годами тренировок на крупных комикс-франшизах. Но что-то пошло не так. Его леди исчезает, Ник не теряется и выходит на поиски — маниакально и бездумно. Герой не может жить без Мэй: не спит, теряет рассудок, рацио, идет в притон с пустыми руками (не считать же оружием припрятанный в рукаве шприц) и смиренно получает тумаки до тех пор, пока его не явятся спасать. Прохожие уважительно кивают, узнав, что мужчина был на войне. «Во время сражений творилось что-то страшное», — дает понять зрителю как наркодилер, так и случайный охранник. Что же там произошло — неизвестно, режиссер Джой просит поверить на слово. Недосказанность становится обобщением: подтопленный Майами, митинги недовольных, общество раскололось, еще немного — и «прорвет». Протестующие хлынут на улицы и затопят страну человеческой волной. На таких бесстыдных метафорах построена поэтика «Воспоминаний». Сон разума в этом фильме чудовищ не рождает, воображение скованно, все воспоминания прозаично конкретны. В почти почившем мире «Воспоминаний» есть биошоковские затопленные города, мрачный фасад из коробок-небоскребов пройасовского «Темного города», технология реминисценции наподобие «Особого мнения» и практически прямое цитирование «Начала». От последнего неловкая в своей наивной мелодраматичности любовная линия и флешбэки-вспышки памяти. 

Надоедливый закадровый голос Ника повторяет банальности. «Воспоминания — это бусы» или «воспоминания — это духи», — вдохновенно подмечает герой. «Прошлое не ищет нас, а мы ищем его», «Без печали нет радости», — подытожит его напарница (Тандиве Ньютон). У режиссера Джой есть претензия: хочется доказать, что успех «Мира Дикого Запада» был неслучайным. Но эта вселенная пленников собственной памяти всецело состоит из референсов. Подкупивший студию Уорнер хай-концепт — компиляция. А собственная образная система Лизы Джой в своем разнообразии не уходит дальше сцены соития Ника и Мэй, рифмующейся с незакрытым краном и стаканом, до краев наполненным водой. Но даже здесь промах — до интенсивной работы поршней (в аналогичных обстоятельствах) из «Солнечного удара» все равно далеко. Парадокс, но концепт «Воспоминаний» гармонично смотрелся бы в формате процедурала, где герой помогает следствию с помощью своей технологии выбивать из преступников показания. Ник, впрочем, выбирает страдания. Зритель невольно тоже. 

[STAT_ART_0.5]