Как у вас появилась идея переработать музыку Бетховена для альбома Parallels: Shellac Reworks (Beethoven)?
Инициатива принадлежала классическому рекорд-лейблу Deutsche Grammophon. Они обратились ко мне с идеей переработать записи, зафиксированные на старых шеллаковых дисках, выпущенных еще в 1920–1930-е годы и оцифрованных в наше время. Изначально список предложенных записей состоял из 40 произведений различных композиторов. Мне пришлось изучить весь материал. А несколько позже в лондонских архивах Deutsche Grammophon мне посчастливилось послушать сами патефонные пластинки. Помню, меня поразило, что они очень тяжелые. А еще от них исходит такое специфическое золотое сияние.
Вы не пытались сэмплировать звук с этих дисков?
К счастью, в моем распоряжении была уже оцифрованная версия музыки. Эту трудоемкую и долгую работу сделали до меня. Для нее нужны особые звукозаписывающие устройства и тонармы, которые делает один-единственный человек во всем мире. Он живет в Берлине. При первом прослушивании казалось, что чистый звук получить сложно, на записях много шумов. Знаете, все эти царапины и потертости отчетливо слышны, особенно в моменты тишины. Мне требовались очень хорошие наушники, чтобы пробраться сквозь шумы к исходному звуку. Однако это спорадическое ощущение некоторой размытости звука помогло мне реализовать мои идеи. Музыка впустила меня в свое пространство. Я решил, что будет правильно привнести ощущение слегка сдвинутого звучания в финальный результат.
Музыку Бетховена и других композиторов-классиков принято исполнять в тех традиционных формах, которые закрепились в течение столетий. Насколько большим вызовом было решение найти для этих произведений формы, близкие вашему собственному пониманию?
Начнем с того, что вызовом стал сам огромный объем, из которого предстояло сделать выбор. В моем распоряжении оказалась музыка великих композиторов, их наиболее часто исполняемые вещи. Нужно было не ошибиться и взять то, что может дать вдохновение и стать основой для новых произведений в моем стиле. В конце концов я просто закрыл глаза и в случайном порядке слушал записи в наушниках. Прослушав все по кругу несколько раз, отметил для себя, какие моменты отпечатались в сознании. Взяв эти части за основу, стал сочинять новые мелодии и придумывать ритм, чтобы продлить их в моей собственной музыкальной вселенной.
Могу себе представить, как на ваши эксперименты отреагировали критики.
Я немного побаивался критиков, это правда. Прикосновение к, можно сказать, священным произведениям — рискованное дело. Но реакция была только позитивной, пресса отозвалась положительными откликами.
На вашем официальном сайте слушателю предлагается опция создания нового микса для трека Moldau, основанного на произведении Бедржиха Сметаны. Тоже опасно. Ведь композиторский замысел принято считать чем-то неприкосновенным.
Мы думали о том, что слушателю будет интересно поставить себя на мое место, изучить мой подход к сочинению музыки. Конечно, эти девять микшеров, которые можно двигать, меняя соотношение дорожек, — достаточно примитивный подход. Но наши слушатели вряд ли всерьез думают о себе как о продюсерах, когда делают свои миксы. Это просто очень кайфовое ощущение: менять громкость дорожек и каждый раз получать новый результат.
Вы не только сочиняете музыку, но и придумываете для нее видеоряды. На живых выступлениях тоже совмещаете два этих занятия?
Нет, у меня есть близкий друг, который отвечает за видео. Я создаю изображения, а он работает с ними во время концертов. Многие элементы сета рождаются у меня прямо на сцене, это можно назвать импровизацией. Ему приходится поспевать за моим воображением.
Классическая музыка в нашем обычном представлении — это филармонический зал, кресла, определенный дресс-код. Все очень серьезно. Как вы представляете себе идеальное шоу с программой Parallels?
Все зависит от людей. Я люблю играть в академических залах, таких как Парижская филармония, где выступал несколько недель назад. Там слушатели в какой-то момент встали со своих мест и начали танцевать. Такой энтузиазм был в зале! Это мой любимый тип представления. Очень внимательное слушание в начале и растущая танцевальная реакция по мере того, как ускоряется ритм.