Действие фильма разворачивается в двух локациях: маленьком приморском городке Италии, который, как это часто бывает, промышляет рыболовством. Люди здесь суеверны и боятся морских чудовищ (и это взаимно). Последние называют первых земными чудовищами, прибегая к своеобразному, не намеренному реколлингу.
Это переосмысление традиционных сказок, в том числе, конечно, «Русалочки», пересборку которой осуществил уже Гильермо дель Торо в «Форме воды». В целом «Лука» о том же самом: об инклюзии и эгалитарном отношении с другим. Однако, в отличие от холодных датских пейзажей «Русалочки» и утонченного, но сумрачного мира дель Торо, в «Луке» важную роль играет сеттинг, в котором все происходит: солнечная, полная жизни южная Италия с ее живописными пейзажами, разноцветными рыбацкими домиками и ароматной пастой с песто. Хотя здешние итальянцы и не лишены одновременно шаблонных и несуществующих, абсурдных восклицаний вроде «санта-горгонзола». По-видимому, Касароса вводит некоторые клише с целью самоиронии над голливудско-итальянской природой мультфильма и своим собственным смешанным происхождением.
В центре сюжета послушный, но любознательный мальчик Лука, живущий на морском дне и помогающий родителям тем, что пасет рыбок, которые в мультфильме напоминают стадо овец. Живой интерес и знакомство со свободолюбивым Альберто приводит мальчика-амфибию на сушу, где он обретает человеческий образ и открывается к исследованию нового мира. В особенности их с Альберто воображение поражает «Веспа», которая становится новым объектом их устремлений. Между тем родители, возмущенные нарушением Лукой всех мер безопасности, грозятся отправить его к дяде-удильщику на морское дно.
В городке Портороссо Лука и Альберто, следуя своей мечте купить «Веспу», объединяются с Джулией для выступления в местном соревновании — борьбе за кубок Портороссо, включающем в себя триатлон, поедание пасты и плавание. Много лет подряд кубок забирал один и тот же человек — авторитетный подросток Эрколе, конец тирании которого мечтает положить Джулия. Сама девочка живет с устрашающего вида (однако очень любящим ее) одноруким отцом и деспотичным котом с говорящей кличкой Макиавелли.
Лука, Альберто и Джулия начинают активно готовиться к соревнованиям, но на их пути возникают некоторые препятствия: мальчики вынуждены скрывать свою подлинную сущность, так как в городе объявлена охота на морских чудовищ. Кроме того, родители Луки тоже прибывают в Портороссо в поисках своего ребенка.
Портороссо — выдуманный населенный пункт, но, как и в предыдущем фильме Pixar «Душа», изобразившем джазовый, наполненный красками, звуками и ощущениями Нью-Йорк, само место — побережье Лигурийского моря (откуда, кстати, и сам режиссер, родившийся в Генуе) — реально и до крайности реалистично. В этом смысле «Лука» — не просто воспоминание о детских мечтах, но живое и актуальное переживание детства, непосредственности, лета во всех нюансах и деталях, когда в ответ на любые страхи можно просто крикнуть: «Силенцио, Бруно!» — и они пропадут.
Получается сказка о блаженстве неведения и невинности, которая, впрочем, не отметает ценности познания (главный герой, наоборот, очень стремится в школу). При этом «Лука» не о беззаботности, но о заботе, что свойственно многим фильмам Pixar. В «ВАЛЛ-и» — это забота о природе, в «Тайне Коко» — забота (в широком смысле) о предыдущих поколениях, в мультфильме «Вверх» — забота о настоящем, в «Луке» же — забота о другом. Не толерантность, то есть не терпимость с инаковостью другого с более высоких позиций тоталитарной нормы, а стирание границ между «нормальным» и «ненормальным» и увеличение самого объема понятия «субъект».
Это отзвуки пиксаровской же «Корпорации монстров», где зритель сталкивался с необычной перцепцией людей среди чудовищ, которые сами боялись людей и именно потому их пугали. В итоге на вопрос, кто здесь монстр, нельзя ответить столь однозначно, прибегая лишь к внешним характеристикам.
Так, результатом диалога с нечеловеческими существами в «Луке» является выход за пределы собственного, всегда ограниченного взгляда на мир посредством апроприации взгляда другого, смены перспективы, оптики. Здесь непоследнюю роль играет социально-политическая составляющая, а некоторые сцены напрямую отсылают к политическим жестам и заявлениям. Но все это совершенно необязательно, ненавязчиво и почти несерьезно. Сами морские персонажи отклоняют утопическую веру в то, что все готовы смириться с их различием, но они верят, что найдутся те, кто будет способен к его принятию.